Вниз по лестнице, ведущей вверх
Вниз по лестнице, ведущей вверх
Наверное, нужно напоследок извиниться перед теми читателями, кто ожидал развлекательного экскурса по страницам романтической книги. К взаимному сожалению нужно признать, что нами исчерпан запас простых и даже не очень сложных идей, помогавших понять взаимосвязи между образами и сюжетными линиями Романа. Остались только совсем уж серьёзные метафизические конструкции, для понимания которых нужны не только желание, но и умственное напряжение. Конечно, можно было бы бросить это занятие, завершить тему каким-нибудь каламбуром насчёт света и тьмы, пока читатели не разбежались. С другой стороны, если муза дарит нам путеводную нить, то затормозить у входа в самую глубокую часть лабиринта будет как-то не по-мужски. Впрочем, может быть, я зря переживаю и напрасно пугаю читателей. В конце концов, многие из нас осилили не только Толстого, но читали и другого Льва Николаевича – Гумилёва. А если наш читатель именно таков, то не всё ещё потеряно. Тогда вперёд, в холодную глубину ночи на берегу Москвы-реки, сменившей небывало жаркий закат у Патриарших прудов.
Чтобы разобрать события первой ночи, попробуем понять смысл историософской идеи, связанной с поэтическим именем Бездомный. Нужно признать, что под этой маской скрывается объективно существующая, хотя и не материальная идея новой гуманитарной науки. Так же как под именем Фауста немецкий поэт рассказал нам о жизненном пути идеи естественных наук. Всякому сообществу соответствует некая Идея. Например русской православной цивилизации соответствует Русская Идея, принимающая воплощения Третьего Рима или III Интернационала, но всё же сохраняющая узнаваемые черты. Или наоборот – всякая Идея, порождаемая всемирно-историческим процессом, организует вокруг себя некое сообщество. Когда эта Идея и это сообщество достигают зрелости, они становятся действующим лицом Истории и центром притяжения всех носителей этой Идеи.
Однако, процесс созревания Идеи далеко не линеен. Он начинается задолго до первого выхода Идеи на поверхность исторического процесса, когда Идея и сообщество подвергаются суровым испытаниям, проверке временем. Если мы вспомним учение Льва Николаевича Гумилёва, его знаменитую диаграмму пассионарного напряжения, то обнаружим на ней три больших фазы развития этнического сообщества – Подъём, Надлом и Инерционную. Очень похожую обобщённую схему развития исторических цивилизаций и иных исторических процессов через Надлом предложил Арнольд Тойнби.
Надлом – это и есть фаза испытаний, когда Идея в лице конкретных исторических сообществ и лидеров становится действующим лицом Истории. А вот предшествующая Надлому фаза Подъёма имеет совсем другой характер. Новая Идея рождается в лоне материнской традиции и долго зреет в латентном состоянии. В этом смысле стадия Подъёма для Идеи и исторического сообщества полностью соответствует аналогичному периоду взросления для любой личности. Младенчество, детство, отрочество и юность вместе составляют большую фазу Подъёма личности. Можно также сказать, что личность – это тоже живая развивающаяся идея, являющаяся частью исторического процесса. Созревшая личность становится активной частью социального процесса, преодолевая Надлом и стремясь к Гармонической фазе (это название Тойнби мне больше по душе). Также мы можем найти очень похожее описание стадий развития личности у великого психолога Карла Густава Юнга.
Заметим, что Булгаков писал свой Роман на пару десятилетий раньше, чем создавали свои научные теории Тойнби и Гумилёв, и задолго до их широкой публикации на русском языке. Тем не менее, посвященные приключениям Бездомного главы отражают именно эту необходимость большой фазы Подъёма в развитии Идеи и сообщества новой гуманитарной науки. Чтобы сделать зримой саму идею Подъёма новой науки, периода ученичества Бездомного, Булгаков отчасти заимствует символику масонского обряда. В частности, ныряние Понырёва в Москву-реку легко ассоциируется с «крещением». Практически добровольный отказ от одежды и богатства, включая драгоценный билет Массолита – тоже отголосок масонского обряда посвящения.
Однако масонская и предшествующая ей алхимическая символика, которую обнаруживают в Романе исследователи, во-первых, не образуют связных смысловых линий, а во-вторых, по своей природе являются вторичным отражением тайной библейской символики. А мы с вами уже знаем, что Булгаков неплохо владеет этой изначальной символикой. Поэтому будет логично ожидать, что и в данном случае Булгаков воспользуется своим знанием. В частности, той самой символикой чисел, на которую намекает буква М, соответствующая номеру 13 главы.
Согласно алхимической традиции 22 буквам древнего иврита соответствуют стадии алхимического мифа, через которые должна пройти материя для достижения совершенства. Однако, наверняка эта идея жизненных стадий намного древнее средневековых толкований. И на самом деле, не только в библейских притчах, но и в самой библейской символике чисел скрыт вполне ясный смысл двух циклов обновления. Раз уж мы вслед за Автором воспользовались этой символикой 22-х чисел, то есть смысл дать читателю обзор и обобщённый взгляд на эту символику.
Итак, для начала перечислим некоторые символические значения:
1 – Бог, Истина, Единство;
2 – Премудрость (София);
3 – Любовь, Вера и Надежда (в зависимости от контекста, обычно – Любовь);
4 – Мир как Творение, Четыре стороны света;
5 – Тайное знание;
6 – Разделённость (противоположность Единству);
7 – Закон;
8 – Откровение;
9 – Истолкование;
10 – Круг жизни, завершённый цикл;
11 – Несвобода, Несовершенство;
12 – Мистерия, Свобода, Вечная Жизнь;
13 – Смерть, Жертва;
А теперь проверим, не найдется ли какого-то соответствия между этими значениями и содержанием соответствующих глав Романа. Например, в первой главе мы легко обнаруживаем, что разговор идёт на тему существования Бога, а уж по числу упомянутых богов эта глава – вообще выдающаяся в нашей литературе. Или возьмём главу шестую: «Шизофрения, как и было сказано». Пожалуй, более сильной символики для идеи внутренней разделённости мы и не придумаем. Никаких сомнений не возникает и относительно той же одиннадцатой главы, в которой Иван Бездомной испытывает несвободу и переживает, осознаёт своё несовершенство. Так что мы, хотя и попали в довольно запутанный древний лабиринт символики, но вроде бы не потеряли нашу путеводную нить. Следовательно, нужно попытаться правильно понять всю эту символику в контексте жизненного пути, стадий взросления и созревания Идеи, которую в первых главах Романа олицетворяет Бездомный.
Если мы взглянем на каждое из символических чисел как на стадию развития, то сразу заметим нисхождение от высшего состояния Единства к его противоположности, от единицы к шестёрке. После чего происходит постепенное восхождение к высшему состоянию Свободы. Нужно ли напоминать внимательному читателю, что эта идея достижения совершенства через нисхождение, через «движение ухода и возврата» является одной из центральных и для Ветхого, и для Нового Завета. Об этом Книга Иова или же притча о блудном сыне. Отец более ценит блудного сына, прошедшего весь цикл – и нисходящий от Отца, и весь обратный путь.
Противопоставление единицы и шестёрки, Единства и Разделённости есть также противопоставление коллективного бессознательного и личного сознания. Новорожденный младенец совсем не имеет сознания, его личность находится в полном единстве с коллективным бессознательным, то есть с Богом. Но никакой ценности для Бога в таком единстве нет. Только когда младенец станет сначала учеником, а затем отроком, научится пользоваться словами и различать образы, когда его душа станет разделенной между открывшимися ему жизненными путями, лишь тогда будет возможно постепенное движение к совершенному знанию, дающему подлинную свободу.
Есть в библейской символике ещё одна тема, неявно связанная с взрослением и обучением. Это – символика пищи, хлеба, которая позволяет иносказательно говорить о разных видах познания. Например, есть вполне прозрачная символика молока как лёгкой пищи для младенцев, то есть знания доступного несовершенным, и есть символика мясной пищи как знания, для переваривания которого нужно более совершенное чрево. Зная эту символику, будет легко, например, разъяснить ветхозаветную заповедь: «Не вари козлёнка в молоке его матери». Она означает: не смешивай пищу, то есть учения, предназначенные для младенцев и для зрелых умом. Что ж, возможно, мы сейчас и нарушаем эту заповедь, но я всё же надеюсь, что младенцы заняты более интересными делами, чем чтение этой книги. С другой стороны, вскормленный молоком младенец, как Иван Бездомный в первой главе, если он способен к учению, должен когда-то приобщиться к взрослой пище. И это поначалу ведёт к несварению, болезни чрева, то есть буквально душевного недомогания.
Первая глава начинается с того, что Берлиоз, как заботливая мать, пытается оградить Ивана от скоромного, предупредить даже от попыток приблизиться к живому Иисусу. В результате Иван питается молочной кашей, сохраняя младенческое единство мировоззрения. Но тут появляется «искуситель» Воланд со своим живым рассказом о Пилате, и младенческое внутреннее единство Ивана бесповоротно рушится.
А как насчёт второй главы и символики Премудрости? Почему двойка означает мудрость, и чем мудрость отличается от истины, от единицы? Истина – это единый, целостный взгляд на мир. Он может быть простым и ясным как у новорожденного младенца, для которого мир – это неразделённый свет и тепло. Для остальных смертных целостное восприятие мира – это идеал, к которому можно только стремиться. Другое дело – мудрость, которая заключается, прежде всего, в отказе от одностороннего взгляда на мир. Первые шаги в познании мира младенцем – это тоже чистая, беспримесная мудрость. Малыш узнает, что мир разделился. Кроме теплой, мягкой и розово-молочной стороны у мироздания есть и обратная сторона – холодная, твёрдая и невкусная. Затем эта чистая мудрость будет заслонена новыми открытиями о разнообразии мира. И лишь в завершении обратного пути, и то не всегда, человек обретает сознательную мудрость, умение видеть в каждом явлении две стороны. Но разве не эту мудрость пытается нам преподнести Автор, рассказывая о теневой стороне евангельской мистерии? Может быть, он вовсе не случайно на протяжении всей второй главы следит за движением солнца и тени? И при этом благословенное солнце, источник жизни и света, может быть причиной страданий, как и запах прекрасных цветов.
Следующий этап развития личности от младенчества к детству – приучение к самостоятельности, отлучение от постоянной материнской опеки. Ребёнок становится сам третей между своей и чужой сторонами мира. На место физического единства с родителями приходит психологическое единство, которое поддерживают три главных внутренних чувства, три ангела-хранителя. «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» /1Кор 13,13/.
Апостолу Павлу можно верить в таких вопросах, так что никаких сомнений в отношении символики тройки и быть не может. Другое дело, найдём ли мы эту символику в третьей главе Романа, где речь идёт совсем не о любви. Если, конечно, не считать символики пролитого Аннушкой масла. Речь в третьей главе идёт, разумеется, о вере и о смертельных последствиях неверия. А надежда и любовь присутствуют только в форме своей библейской символики – тёмной воды и свежего воздуха.
Зато в четвёртой главе всё в полном порядке с выходом на оперативный простор земного пространства. Герой увлекается в стремительную погоню, которая разводит всех четырёх участников на все четыре стороны, открывая Ивану окружающий мир с неожиданных для него сторон. Не так ли и с взрослением личности, для которой переход к ученичеству – это выход в неведомые прежде пространства. Так школьник открывает мир за пределами своего двора, а с помощью школы и книг – и новые дальние пространства вплоть до далёкого космоса. Этот общий для всех огромный мир объединяет нас, но он и разделяет всех и каждого, полагая каждому свой собственный путь.
Следующий этап взросления, и дальнейшее углубление разделения мира – это открытие тайного знания, то есть различия в восприятии мира разными людьми. Тайна сопричастности группе и личная Тайна является основой для противопоставления друг другу, но и для поиска своего собственного места в этом мире. Неплохой иллюстрацией к этому этапу взросления может служить явление Ивана со своей детской тайной во взрослый мир завсегдатаев Грибоедова в пятой главе Романа.
Шестой этап обретения самостоятельности – это та самая Разделённость мира, когда сознание уже воспринимает все внешние различия, но ещё совсем не видит внутреннего единства вещей и явлений. В шестой главе это состояние разделённости и отчуждения подчёркнуто негативизмом Ивана и его ссорой с Рюхиным. Однако, достигнув другого «полюса», наибольшего отдаления от исходного состояния, дальнейшее развитие и движение вперёд будет одновременно и началом возвращения к внутреннему единству. Подростковое состояние сознания нуждается во внешних скрепах внушаемых семьёй и школой, либо улицей писаных и неписаных правил поведения, а также и самых общих законов физики и иных наук. Закон, общее правило становится первой ступенью к восстановлению утраченного единства, единственно возможное объединяющее начало для разделенного сознания. Седьмая глава Романа не относится к пути Бездомного и речь в ней идёт о наказании Лиходеева. Но можно заметить изменившееся течение времени, настаёт утро следующего дня.
Восьмёрка символизирует Откровение, то есть способность к творчеству или хотя бы к восприятию чужого творчества, к сопереживанию образам и сюжету, созданному рассказчиком под влиянием творческого духа. Это более высокий уровень единства, чем общий Закон. Кстати, в восьмой главе доктор Стравинский и его свита действительно сопереживают сбивчивому, но вполне самостоятельному рассказу Бездомного. И даже дают Ивану бумагу и карандаш для дальнейшего развития.
Следующий этап восхождения личности, совершенно необходимый после откровения – это Истолкование созданных образов, которому соответствует девятка. Однако мы не можем ничего сказать насчёт соответствия этому символу 9 главы «Коровьевские штучки» до тех пор, пока правильно не истолкуем образ управдома Босого. Может быть, Автор именно на эту необходимость и намекает?
Стадия развития, соответствующая десятке, находится ровно «на экваторе» между полюсами разделённости и единства, симметрично 4-й стадии. Только речь идёт не о пространстве, а о циклическом времени. Достигший 10-й стадии имеет выбор дальнейшего движения, как и достигший перекрёстка четырёх дорог на 4-й стадии. Самый банальный выбор – повторение пройденного, суета сует. В осознании этого и заключается содержание этой стадии и 10 главы.
Единственный способ вырваться из суетной западни десятки и выйти на следующую, 11-ю стадию – это осознание своей несвободы и переживание своего несовершенства. Как мы уже выяснили, именно этим озабочен в 11 главе Иван. Только в случае полного осознания своего несовершенства может возникнуть желание преодолеть его и в ходе 12-й стадии выйти на высший уровень. Единственный путь, который ведёт к этому высшему состоянию, называется Мистерия.
Однако достижение полюса единства означает новое движение к противоположному полюсу. За совершенным числом 12 следует чуть ли не сатанинское число 13, число смерти, жертвы. В этом и состоит жизненная мудрость и единственно возможная в реальной жизни любовь – в жертвах ради совершенства и в том, что миг совершенства нельзя удержать. «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» – формула завета между Фаустом и Мефистофелем, за которой смерть, но и начало новой жизни.
В жизни личности или иной Идеи первое достижение полюса единства, не считая исходного состояния, означает смерть и разрушение первого «Я», связанного с родительской традицией. Поэтому поэт Бездомный умирает, освобождая в личности жизненное пространство для учёного Понырёва. В евангельской мистерии число 12 избранных учеников Иисуса означает соответствующую стадию развития будущей христианской Идеи в лоне родительской иудейской традиции. После того, как учитель вечером в Чистый четверг омывает ноги ученикам, их стало тринадцать равных. И начинается 13-я стадия – стадия Жертвы, означающей начало жизни для освобожденной Идеи новой религии.
Стараниями Автора библейская численная символика прочно увязана с историософской идеей трёх больших фаз в развитии каждой исторической Идеи и соответствующих сообществ и личностей – Подъём, Надлом и Гармоническая фаза. Однако в ветхозаветном алфавите было лишь 22 буквы, не считая ещё одной буквы «син», которая отличается от буквы «шин» лишь точками сверху. Следовательно, в этом числовом ряду могут быть зашифрованы лишь два последовательных цикла – Подъём и Надлом. Заметим, впрочем, что в нашем Романе – не 22, а 32 главы. Которые, похоже, соответствуют буквам русского алфавита, не считая буквы «ё», которая отличается от «е» двумя точками и тоже обычно пропускается при использовании букв для перечисления. При отсутствии буквы «ё» буква «эм» тоже оказывается 13-й в общем ряду. Так что вышитый на шапочке мастера намёк в 13 главе может указывать и на эту схожесть двух рядов из 22-х и 32-х букв.
В таком случае выходит, что Автор намекает на наличие третьей большой фазы, равновеликой первым двум – Подъему и Надлому. Для проверки этой гипотезы можно ожидать, что развитие Идеи вновь выйдет к высшей точке, «полюсу единства» к концу 22 главы. Однако более совершенное повторение на новом витке мистерии, аналогичной сеансу в Варьете, происходит в 23 главе «Великий бал у сатаны». Хотя речь идёт именно о высшей точке, об одном моменте, спрессованном в один полночный удар часов, после которого опять наступает утро новой жизни и возвращение мастера. Собственно, параллели между двумя моментами смены больших фаз достаточно очевидны, чтобы считать обоснованными наши подозрения насчёт тайного намерения Автора и в этом случае также усовершенствовать, развить библейскую символику.
Ну и чтобы завершить эту достаточно утомительную главу, хочу обратить внимание, что графически идею трёх больших фаз развития – Подъём, Надлом и Гармоническая – можно наиболее простым способом выразить с помощью большой буквы М, а ещё лучше – с помощью малой греческой буквы «мю», у которой левая и правая линии наклонены от центра. В большой фазе Надлома нисходящее и восходящее движение ярко выражены и образуют тот самый уголок в виде «v» между двумя внешними линиями – восходящей слева (Подъём) и плавно нисходящей справа (Гармоническая фаза). Если вы внимательно посмотрите на знаменитую диаграмму Гумилёва, то её сходство с буквой М вполне убедительно.