7. Двойная мораль
7. Двойная мораль
Упоминание о древних религиозных корнях современной психологии и будущей фундаментальной психологии заставляет нас вспомнить третью часть первой книги Трилогии, в которой много сказано о «научной религии» как «приводном ремне» научно-технического прогресса и экспансии новой цивилизации. На первый взгляд, всё это «циничное» обсуждение тайной стратегии мэрии Терминуса, опирающейся во внешней политике на религиозные учебные центры, священников-технологов и миссионеров-торговцев, выглядит просто как антиклерикальный памфлет. Можно ещё вспомнить, что в послевоенный период был популярным казус «карго-культов» на тихоокеанских островах. Так что получается, что Азимов предвосхитил или уловил эти настроения в обществе.
Нет сомнения, что массовый читатель Азимова, в том числе в университетской среде именно так и воспринимал эти главы, как антиклерикальный памфлет. Да и сейчас либералы и просто адепты естественно-научного рационализма воспринимают так же. Но сегодня, на фоне краха либеральной идеологии стало возможным и другое толкование, о котором я уже писал. Можно ведь читать те же самые главы и как памфлет, направленный против либеральной «религии разума», которая на поверку вышла такой же догматической, как и марксизм.
Но, следуя за Азимовым, нужно также признать, что догматическая версия знаний в виде теоретических дисциплин, питаемых верой адептов в высший разум основоположников, имеет под собой некоторую более надежную основу. Методы и техника, распространяемые из «сакрального центра знаний», действительно работают в данной конкретной системе, для данного исторического времени и места. Марксистские догмы тоже работоспособны, но лишь в условиях индустриальной экспансии и военной угрозы, «осажденной крепости». Так же и либеральные догмы имеют свой собственный «конец истории».
Налицо факт успешного художественного исследования психологической природы религиозных догм и церковных подсистем цивилизации. Но было бы странным не обратить это разоблачение на исторические первоисточники. Тем более что, как мы уже выяснили, основой для Азимова послужила эмпирическая теория Тойнби, описывающая падение и рождение древних цивилизаций. Согласно Тойнби «универсальная церковь» является «переходным мостиком» между родительской и дочерней цивилизациями, хранительницей сакральных знаний, аккумулирующих предшествующий опыт. Поэтому Азимов после знакомства с «Постижением Истории» и рисует нам такую «универсальную церковь».
Но если спроецировать умозрительную конструкцию Азимова на историю христианства, то «антиклерикальный памфлет» вдруг превращается в апологию. Если за либеральными или марксистскими догмами, и даже за «карго-культами» всегда скрывается некое «тайное знание», действенное для своего времени и своего места, то такое «тайное знание» должно лежать и в основе религиозных догм христианской церкви. Даже если исходный смысл был церковью забыт или вовсе скрыт от церковных деятелей. В этой двухтысячелетней исторической проекции основные идеи Азимова самым прямым образом резонируют с тайными смыслами Булгакова. Точнее даже – с тайными смыслами книг Нового Завета, которые стали нам доступны благодаря ключам, оставленным для нас автором «Мастера и Маргариты».
Те, кто читал, должны помнить о символике больной ноги Воланда. В библейской символике, которую использовал Булгаков, обувь означает истолкование, а нога – носителя истолкования, то есть церковь. Председатель жилтоварищества потому и Босой, что символизирует священноначалие, не имеющее толкования своих священных текстов. От 9 главы про визит Никанора Ивановича мы сумели с помощью общей символики перекинуть мостик к евангельской притче о неверном управителе и к толкованию двух евангельских чудес – о насыщении пяти тысяч пятью хлебами и двумя рыбами, а также четырех тысяч семью хлебами и несколькими рыбками.
Нет смысла повторять содержание книги «MMIX – Год Быка». Достаточно лишь напомнить, что символическое число 4000 имеет значение собрания, то есть церкви, обращенной к мирскому, материалистическому духу. А число 5000 означает собрание людей, из поколения в поколение ищущих скрытого знания. То есть и здесь тоже речь идет о двух церквях как носительницах знания, двух Основаниях христианства.
Первое из этих двух Оснований было насыщено семью хлебами, то есть догматическим религиозным знанием. И при этом имеет в своей символике материалистическое, мирское число 4. Поэтому параллель с Первой Академией времен религиозной экспансии, описанной в первой книге Трилогии, оказывается более чем достаточной. Второе из двух Оснований христианства посвящено «тайному знанию», скрытому в евангельских притчах. Сопоставление учения апостола Павла с учением о «муже, жене и мастере», символически изложенным в 13 главе Романа, позволяет уточнить, что «тайное знание» второго Основания относится к сфере психологии, то есть к «квартирному вопросу» о природе личности человека.
Нет никаких оснований полагать, что Азимов был как-то знаком с тайной символикой евангельских притч. Возможно, он и самих притч ни разу не читал. Не мог он быть знаком и с Булгаковским Романом, а тем более с его истолкованием. Но так бывает, что талантливый писатель, честно следуя плодотворным идеям и собственным принципам, а также заимствуя все лучшее у других авторов, способен создать полотно, более глубокое, чем его первоначальный замысел или даже его субъективное восприятие своей работы.
Художественную литературу создает психологическая достоверность сюжета и отношений между людьми. Интуитивно следуя правде жизни, можно создать такое описание, которое всеми воспринимается как свое. Антиклерикалы читают такой текст как памфлет, клерикалы могут прочитать как апологию, но ни те, ни другие не могут помешать нам увидеть, что жизнь и история интереснее любых односторонних прочтений.