О ведьмах и ангелах

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

О ведьмах и ангелах

Полёт Маргариты – что может быть романтичнее этого ясно читаемого сим­вола освобож­дения души от постылого, мертвя­щего мирского духа. И всё же это сложная для истолко­вания глава. Хотя бы потому, что её сюжет тоже почти совсем свободен от видимых взаимосвязей с другими главами. Даже критик Латунский и тот, к счастью для себя, отсут­ствует. Главные же дей­ству­ющие лица – Ма­ргарита, Наташа и боров связаны лишь с блоком глав 19-22, что лишний раз подтверждает вывод о четверти большой фазы как отдельном про­цес­се про­межуточного уровня. И, похоже, нам при­дётся использо­вать весь арсенал ранее добытых ключей и методов для раз­гады­вания сим­волики «Полёта».

Возможно, нам помогут традицион­ные лите­ратуровед­ческие парал­лели с первоисточниками. Прежде других на ум приходит, раз­уме­ется, сцена Вальпургиевой ночи из «Фауста». Большин­ство ком­ментаторов легко поддаётся на эту уловку Автора, который, как и Гёте, нарисовал картинку на заданную тему «шабаш ведьм». Но если уж сравни­вать, так сравни­вать – не то­лько наз­вание темы, но и содержание. Булгаков­ский «шабаш» как будто специ­а­льно обрисован в про­тиво­полож­ность брокен­скому шабашу из «Фауста». У Гёте дей­ствие про­исходит на горе, а у Бул­гакова – наоборот, в низине. Даже тень меловой горы не достигает места дей­ствия. Ого­нёк, который приводит героиню на место дей­ствия, вовсе не блужда­ющий, а вполне стаци­она­рный и уютный свет ночного костра. Вместо тём­ной ночи с ущербным месяцем – комфортное полнолуние. Брокенские ведьмы подчёркнуто безоб­разны, непристойны и раз­вязны, в то время как наши русалки, ведьмы и лягушки больше напоминают дис­циплинирован­ный ансамбль этнографи­ческой песни и пляски. И там, и тут на «шабаше» появля­ется Маргарита. У Гёте – в мёртвом образе Медузы или казнён­ной Гретхен. Но в нашем-то случае – живая Маргарита, полная сил и энергии. К тому же имен­но она является повели­тельницей этого пра­здника, а вовсе не сатана.

Нет, что-то здесь не так – и с этими парал­лелями, и со штампующими их лите­ратуроведами. Един­ствен­ный образ для обосно­вания «шабаша» как безобразия – это си­льно выпив­ший толстяк в не­глиже, также обознав­шийся и спутав­ший Маргариту с какой-то Клодиной. Ес­ли бы лите­ратуроведы ведали, то легко выяснили бы, что этот персонаж залетел сюда совсем из другого про­изве­дения. Но об этом мы ещё поговорим чуть позже. А пока констатируем, что Булгаков с лёгким юмором пародирует сцену Вальпургиевой ночи, как сам Гёте в другой главе легко спародировал шек­спиров­ский «Сон в летнюю ночь». Будем считать, что с перво­ис­то­чниками нам не повезло, и начнём всё же ис­следо­вать парал­лели внутри самого Романа. Это будет более надёжно.

Первое, что мы обязаны сделать – сравнить сюжет «Полёта» с сюжетом главы 11 «Раздвоение Ивана». С удовле­творе­нием найдём там и два берега реки, и пожелание послать всех в болото. Но не это, раз­уме­ется, главное. Главное, что Иван в 11 главе и Маргарита в 21-й сами рас­ста­ются со своим про­шлым и с прежними страстями. Иван делает последнюю попытку «отомстить» Воланду, составляя на него заявление в правоохрани­тельные органы. Но это же сочинение стало пе­рвой попыткой пере­сказать получен­ное от Воланда евангелие, репетицией связного и искромётного изло­жения в 13 главе. Похоже, что и москов­ское начало полёта Маргариты, её сражение с «ветряной ме­льницей» Дома Драмлита – это не то­лько попытка све­дения счетов с быв­шим недругом Латунским, но и репе­тиция предстоя­щего в 23 главе терпеливого общения с призраками про­шлого.

Удовле­творив на бумаге жажду мщения, Иван бросает это занятие: «В конечном счете, ну его в болото!». Так же поступает и Маргарита, направляя свой полёт туда же, к весен­ним лягушкам. Полёт мысли Ивана по этому направ­лению готовит его к общению с незнакомцем, больше похожим на Во­ланда, пере­одетого Мастером, чем на самого безво­льного мастера. Но раз­ве кто-то ска­зал, что По­лёт Маргариты на самом деле про­исходил в физи­ческом про­стран­стве? Мы лишь утверж­даем, что он бла­готворно сказался на физи­ческом и психо­логи­ческом состоянии героини, подготовив её к общению с Воландом. Наконец, содержа­нием 11 стадии является осознание несвободы и пере­жи­вание несовер­шен­ства. На 21 стадии в результате предше­ствую­щего жизнен­ного выбора про­исходит освобож­дение и испытание ощуще­нием совер­шен­ства, но уточним – совер­шен­ства невидимого. Речь, очевидно, идёт не о физи­ческом, а духовном состоянии.

Попробуем теперь второй ключ – сим­метрию с 12 главой. Для начала рас­смотрим узел на сты­ке между 20 и 21 главами, сим­метричный пере­ходу от 12 к 13 стадии – в сере­дине 13 главы от рас­сказа Ивана к рас­сказу Мастера. В сим­волике «идеа­льного» первого ряда чисел пере­ход от 2 к 3 – это нисхож­дение от премудрости к любви, вере и надежде. Узел 12/13 – это пере­ход от воландовой премудрости в пере­сказе Ивана к рас­сказу Мастера о любви. Сим­метричный узел 20/21 завер­шает превращение любящей 30-летней женщины в мудрую деву лет двад­цати.

Содержание 21 главы также должно быть отчасти зерка­льно сим­метрично первой половине 13 главы – знаком­ству и общению Мастера с учеником. Для Ивана – это движение от жизнен­ной истины своего несовер­шен­ства к отказу от прежней житейской премудрости, мешав­шей вос­принять учение Мастера о любви. Маргарита в 21 главе, наоборот, осваивает приобретён­ную свободу, испытывает её на практике, привыкает к сво­ему совер­шен­ству, чтобы подго­то­ви­ться к более важным событиям. В начале 13 главы мы обна­руживаем высказан­ное Мастером желание отомстить Латунскому, сим­мет­ричное дей­ствию в главе 21-й. После чего следует рас­сказ Ивана о встрече с «нечистой силой», со­стояв­шейся на берегу известного водоёма. Упомина­ется и опера «Фауст», на сцени­ческую по­ста­но­вку которой «шабаш» из 21 главы более похож, чем на лите­ратурный пер­во­источник. Так что, похо­же, ключ сим­метрии тоже иногда работает.

Третий ключ мы уже, на самом деле, обна­ружили, когда рас­сматривали парал­лель с 11 главой. Один и тот же сюжет, одна стадия психо­логи­ческого раз­вития принадлежит двум бо­льшим фазам – и Надлому, и Гармони­ческой. 21 стадия является 11-й во втором большом ряду и 1-й в третьем. В 11 главе речь шла о раз­двоении Ивана, а в 21-й мы можем говорить о раз­двоении Марга­риты. Пока ещё мы имеем дело и с мсти­те­льной ведьмой, но одновре­мен­но и с будущей мудрой девой. Тут мы опять сталкиваемся с непонятной аберрацией зрения не то­лько завзятых лите­ратуроведов, но даже части благожела­те­льно настроен­ных к героине читателей. Несмотря на ясные указания самого Автора, бы­тует стран­ное мнение, будто бы Маргарита стала ведьмой после встречи с Азазелло и вслед­ствие «во­лшебного крема». Однако вот что соб­ствен­норучно пишет мужу сама героиня: «Я стала ведьмой от горя и бед­ствий, поразив­ших меня».

Извините, господа присяжные, но я вынужден взять на себя роль адвоката демо­на. Никаких го­ря и бед­ствий для Маргариты Николаевны этот рыжий голово­рез не при­носил, и ничем таким её не поражал. Что каса­ется крема, то и на его дей­ствие никто не жа­ловался, кроме Ни­колая Ивановича. Кстати, про­ведён­ный домработницей эксперимент показал, что сам по себе «крем Азазелло» нельзя назвать ни плохим, ни хорошим. Он лишь про­являет уже зало­же­н­ную глубинную сущ­ность. Подоб­ные трюки с плацебо может про­вернуть любой врач или психо­лог, чтобы мобилизо­вать резервы орга­низма. Лишь бы пациент твёрдо верил в дей­ствен­ность мази.

Да, дей­ст­вите­льно, своё признание о превращении в ведьму потерпев­шая написала сразу после принятия наружно так называемого «крема Азазелло». Воз­можно, она даже связала про­явив­шиеся в ней каче­ства ведьмы с дей­ствием этого, в сущ­ности, безвредного веще­ства. Но мы всё же будем дове­рять мужской логике более авторитетного свидетеля. Вот же сам Автор пишет в нача­ле 19 главы: «Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонят­ный ого­не­чек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсив­шей себя тогда весною мимозами?»

Из этих показаний однозначно выходит, что ведьмой потерпев­шая была задолго до встречи с Азазелло и манипуляций с кремом. След­ствием дей­ствия крема, дей­ст­вите­льно, могло быть осознание потерпев­шей своего душевного состояния. Сама же она и признаёт его причиной горе и бед­ст­вия. Однако, по показаниям Автора, потерпев­шая была абсолютно благополучной женщиной по самым взыска­тельным меркам. Един­ствен­ным горем и бед­ствием в её жизни было отсут­ствие лю­бви, раз­лука с любимым мастером. Следо­ва­те­льно, превращение её в ведьму состоялось не сегодня вечером, а про­шлой осенью, после ареста и исчезно­вения мастера. А виновниками этого, даже с точки зрения геро­ини, должны считаться всё те же Алоизий, Латунский, Бескудников и далее по списку, но никак не Азазелло или кто-нибудь ещё из свиты Воланда.

Раздвоение Маргариты в 21 главе дей­ст­вите­льно имеет место, но оно не случилось, а про­яви­лось в этот момент освобож­дения. Так же как безум­ство Ивана случилось не в 11 главе, а немного ра­ньше – на рубеже 3 и 4 глав. Но осознание своего прежнего состояния пришло к Ивану то­лько в 11 главе, когда рядом с ветхим Иваном появился новый, более совер­шен­ный. Так и Маргарита осоз­наёт себя ведьмой лишь с появле­нием смотрящей на неё в зеркало мудрой девы. Из этого следует, что встреча с Азазелло не то­лько не превратила нашу героиню в ведьму, а сов­сем напротив – стала необ­хо­димым шагом к избав­лению от всех этих ненужных каче­ств, включая мсти­те­льность, легкомыслие, лень и так далее по списку. Да, в начале 21 главы потерпев­шая про­являет прежний стервозный харак­тер, но ближе к концу она уже – королева, а вовсе не бана­льная ведьма.

Здесь кстати вспомнить известную психо­логи­ческую байку. Якобы кто-то из корифеев этой на­уки сказал: Все женщины делятся на четыре категории: дуры, стервы, истери­чки и про­сто ан­гелы, но в чистом виде ни одна из них не встреча­ется. Совер­шен­ство, то есть ангел, обяза­те­льно есть в каждой. Но не всегда успевает про­явиться за пределами младен­ческого воз­раста. Стадия Надлома то­же случа­ется со всеми, когда ангел, кажется, улетел навсегда. Лишь осознание своего несовершенства может воз­вратить ангела править бал в душе. Эта универ­са­ль­ность сим­волики Романа, применимой и к раз­витию лич­ности, объя­сня­ет привлекательность неоднозначного образа Маргариты.

Впрочем, мы опять отвлеклись, а у нас ещё много ключей не использовано. Четвёртый ключ – повторение внешних форм сюжета в последней четверти любой стадии ли фазы. Этот ключ, как вы помните, мы нашли с помощью Аристотеля, когда выяснили, что сю­жет сеанса в Варьете вполне со­ответ­ствует клас­си­ческой теории античной драмы. Нас весьма заинтересо­вал один момент, когда тра­гедия, как и положено клас­си­ческой дионисийской драме, в финале плавно пере­ходит в комедию, па­родирующую основной сюжет трагедии. В фарсовом завер­шении сеанса наиболее актив­ную роль сы­грали женщины – жена и молодая род­ствен­ница Аркадия Апол­лоновича. Это отрезок, где, как и в 19-21 главах, основную актив­ность про­являют женщины, а направлена эта актив­ность на головы со­лидных чиновников вроде Николая Ивановича.

Между тем, главы 20-22 вместе с концовкой 19 главы соста­вляют единое дей­ствие последней четверти большого ряда. Следо­ва­те­льно, сюжет этого дей­ствия должен в общих чертах повторять, па­родиро­вать весь сюжет стадий 11-22. Первую четверть (11-13) второго ряда пародирует первая стадия последней четверти (20-22), протекающая на фоне предыдущей 19 стадии. И в самом деле, Маргарита в се­ре­дине 19 главы, как и Иван в 11 главе, предаётся вос­поминаниям, а затем са­мо­кри­тике. В бесе­де с Азазелло, как в 13 главе, речь сначала идёт о голове Берлиоза и об обид­чиках героини, а затем нез­накомец заводит рас­сказ о любви к мастеру и о таин­ствен­ном иностранце. Так что в целом сюжет со­в­падает, хотя пафос снижен до комедийного.

Сюжет 20 главы в таком случае должен в общих чертах повторять всю вторую четверть бо­льшой фазы, главы 14-16. Нам нужно поискать деление 20 главы на три части, похожие соответ­ствен­но на кошмар Римского, сон Босого и сон Бездомного. Первая часть 20 главы – ожидание Маргаритой времени, что соответ­ствует идее «сдержи­вания» и задержке Римского в своём кабинете. Но речь, заметим, идёт о времени, а не о про­стран­стве, и о внутрен­ней сдержан­ности, а не о внешнем сдержи­вании. В конце ожидания Маргарита видит зерка­льное отраже­ние ведьмы, как и Римский в окне. И у неё тоже воз­никает желание навсегда покинуть кабинет, где она оставляет записку мужу.

Далее Маргарита подверга­ется рас­спросам со стороны Наташи. Затем сама доброво­льно рас­стаётся с дорогими вещами, но про­сит Наташу не брать драгоцен­ности. Громо­вый виртуозный вальс, сопровожда­ющий появление Никанора, ой! то есть Николая Ивановича – напоминает нам о те­атра­ль­ности про­исходя­щего. При этом наш боров, как и Босой, не может ответить ни на один вопрос, вы­зы­вая «справедливое воз­мущение» публики. В этой средней части 20 главы пародийное повторение сю­жета 15 главы можно считать доказан­ным. Однако заметим, что для 20 стадии мудрость состоит не то­лько в признании наличия драгоцен­ностей, но и в признании опас­ности вла­дения ими без знания.

Наконец, звонок Азазелло пере­водит дей­ствие 20 главы в фина­льную часть, которая должна пародиро­вать страшную 16 главу про Казнь. Воз­можно, что евангель­ский сюжет не си­льно рас­пола­гает к такому пародиро­ванию. Хотя, как сказать. Если главная героиня, чтобы получить сво­боду и оказаться за пределами города, должна взгромоздиться на деревян­ную щётку, пародирующую крест, то можно лишь раз­вести руками при виде столь жизнеутвержда­ющего юмора. Впрочем, при более внима­те­льном рас­смотрении в этом фина­льном эпизоде 20 главы можно найти и другие элементы визуа­льной сим­волики «башни» из 16 главы, которая начинает рушиться после при­бытия гонца от Пилата, то есть в нашем случае после сигнала от подручного Воланда. Два яруса ба­шни – два этажа готи­ческого особняка, сим­воли­ческое раз­ру­шение дома как семьи, пада­ющая с верхнего яруса особа королевской крови, и рас­простёртый внизу про­столюдин. Всё это присут­ствует не то­лько в тра­ги­че­ском сюжете 16 стадии Надлома, но и в его комедийной, заверша­ющей четверти.

Выходит, что и четвёртый ключ работает, а значит, может нам помочь рас­толко­вать скрытые смыслы 21 главы, которая может быть пародией на 3-ю четверть 2-й большой фазы, то есть на главы 17-19. Соответ­ствен­но, нужно выделить внутри главы «Полёт» три части. Первая – это полёт над Мо­сквой с известными раз­ру­шениями, вторая часть – да­льний полёт на юг и немного на запад, третья – соб­ствен­но пресловутый «шабаш».

В 17 главе, как мы помним, главным персонажем был бухгалтер Варьете, который тоже актив­но пере­мещался по москов­ским пере­улкам. И тоже встречались отде­льные, принадлежащие к одному учреж­дению здания, где про­исходили необ­ъяснимые яв­ления. В 21 главе, где и пафос пониже и про­цесс поменьше масштабом, речь идёт о трёх квартирах в одном пере­улке, которые навестила встав­шая на путь исправ­ления ведьма.

В первой квартире усилиями был поту­шен ком­муна­льный скандал, где его виновница Пелагея Петровна напоминает безголового Про­хора Петровича из 17 главы не то­лько инициалами. Зато в ква­ртире под №84 в Доме Драмлита сканда­л с появле­нием героини то­лько раз­горелся, как и в филиале Зрелищ­ной комис­сии. Так что не обошлось без вызова милиции и пожарных машин. Другое дело, что в комедийном повторении сюжета си­льно пострадал то­лько семейный быт критиков и писа­телей, в то время как в трагедийной 17 главе испытания проводились на живых людях, как и в основной части се­анса в Варьете. Наконец, в последней квартире, куда залетела Маргарита, она подобно Ласточкину по­лу­чила воз­мож­ность выговориться, дать отчёт о своих личных цен­ностях. Занесём в про­токол, что и в этом случае потерпев­шая не обвиняет Азазел­ло или послав­шего его иностранца в том, что тётя «потом стала злая».

Раз уж мы добрались до Дома Драмлита и квартиры №84, вос­пользуемся моментом, чтобы ис­толко­вать сим­волику и этого дома. Самого себя, а заодно и Пушкина с Ан­нушкой-Чумой Булгаков по­селил в доме №302-бис, где обитает твор­ческий дух. А вот в Доме Драмлита обитают не писатели, а лите­раторы. Нетрудно заметить, что номер 84 квартиры Латунского про­тиво­положен сим­волике, избран­ной Автором для пушкинской музы – № 48. Жизнь Пушкина про­тиво­речива – это стремление к свету в обоих пере­носных смыслах. Число 40 означает не то­лько жизнь ради светского успеха, но и жизнен­ные испытания. Наградой за них стано­вится вос­ьмёрка поэтиче­ского откро­вения.

Но что в таком случае может означать 84? По всей видимости, нам нет необ­ходимости искать сложные объяснения. Нужно отталки­ваться от про­фес­сии критика Латунского. Речь идёт о людях, посвятив­ших жизнь изу­чению творческих открове­ний. Но всё это – ради светского успеха, ради ка­рьеры и влияния в обще­стве. И неважно, как звали первого про­тотипа Латунского – Литов­ский или там Луначарский, важно, что это дом, в котором пустые квартиры, то есть лич­ности. Здесь нет ни твор­ческого духа, ни его свиты, ни иных демо­нов. Есть телесные сущ­ности, занятые бесконечными похоронами Берлиоза. Но даже этот пустой дом получает амнистию, ради надежды, что в одной из квартир живёт ребёнок. Вот такая получа­ется ал­легория. Добавим ещё, что латунь – это блестящий сплав неблагородных метал­лов, она же медь звенящая из послания апостола Павла.

Напомню, что смысл 17 главы был в преодо­лении слепого следо­вания несовер­шен­ному Закону при помощи спаси­те­льной Интуиции. Похоже, что первая часть главы 21 является про­веркой в деле этого путеводного чув­ства. Маргарита осваива­ется в новом каче­стве, но всё же – то врежется в дис­к дорожного знака, не рас­считав скорость, то пере­вернётся вверх ногами, потеряв ориентацию.

Итак, мы уже сейчас можем сделать уверенный вывод, что объектив­ные методы ис­сле­до­вания сюжета Романа работают, и работают неплохо, добывая нам всё новые и новые взаимо­связи внутри, казалось бы, изучен­ного вдоль и поперёк Романа. Но у каждого яв­ления всегда есть обратная сторона. Согласитесь, что так дета­льно вгляды­ваться в каждую строчку немного утоми­те­льно. Нас в дан­ном случае оправдывает то­лько романтично-загадочная привлека­те­льность главы про Полёт. А ещё нас подталкивает неиз­бывное любопыт­ство, желание уз­нать, что же будет дальше – не то­лько с героями Романа, но и с нами. Поэтому мы про­должим методично изучать 21 главу.