6. Зрим в корень

6. Зрим в корень

При всем уважении вклада Арнольда Тойнби в развитие эпического сюжета Трилогии, из соде­ржания книги вытекает, что первоисточником замысла не были ни исторические, ни психологические теории первой половины ХХ века. Сам Азимов указывает на какие-то идейные корни, так или иначе связанные с математикой. Но и в отношении математических методов автор явно выглядит дилетан­том. Однако слово «дилетант» вовсе не несет никаких отрицательных смыслов, а только отражает место умного человека в сложной системе знаний.

Азимов получил прекрасное образование в области химии и специализировался в биохимии, на стыке с биологией. А между тем химия была в этот период одной из самых развитых наук, базирующихся на солидном философском фундаменте. Именно из физической химии и термодинами­ки на стыке с биологией фон Берталанфи сумел вынести свою «Общую теорию систем». Однако в готовом виде эта теория не могла быть источником для Азимова, поскольку была обнародована лишь после войны.

Также только после войны, в 1948 году был издана главная работа Н.Винера «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине». При этом истоки винеровской кибернетики лежат отчасти в его работе на военную промышленность в годы войны. Однако и Азимов тоже в это время работает в военной промышленности, на судоверфи.

Между тем одна из изначальных и основополагающих идей Трилогии – необходимость не одного, а двух Оснований для устойчивого управления развитием и ростом новой, дочерней мировой Цивилизации – это явное предвосхищение кибернетических идей Винера. Кажется, именно Винер сформулировал тезис о том, что фондовая биржа исчезнет, если многие будут знать, как она устроена. И этот его прогноз вполне сбывается в наше время.

Но кстати, точно также Азимов предвосхищает неизвестную ему в начале 1940-х идею Тойнби о дочерней цивилизации, которая рождается из изолированного «творческого меньшинства». По всей видимости, для талантливого и смелого мыслителя, погруженного в интеллектуальный процесс, нет необходимости в знакомстве с монографиями, систематизирующем идеи, витающие в воздухе университетов или вытекающие из научно-технической практики. Хотя книги Тойнби, Винера или Берталанфи наверняка помогают утвердиться на своем особом пути к новому знанию.

Можно утверждать, что Азимов «угадал» многие элементы теории Тойнби, самостоятельно открыл идею «творческого меньшинства», ищущего «Ответ на Вызов времени», чтобы стать основой дочерней цивилизации. (Ну, или может быть Азимов интуитивно уловил отголоски этих идей, про­никшие из гуманитарной научной среды в естественнонаучную.) Но и сам Тойнби предвосхитил кибернетические идеи Винера применительно к большим социальным системам. Согласно классиче­ской теории кибернетики в любой системе управления должен быть управляющий центр, надежно изолированный от остальных частей системы и внешней среды. Без такой изоляции управление невозможно.

Понятие «творческого меньшинства» у Тойнби предвосхищает существенно более сложную, чем у Винера, схему управления саморазвивающейся системы, адаптирующейся к «вызовам вре­мени». Сначала «творческое меньшинство» в стадии изоляции находит Ответ, то есть новое знание, а затем часть этого меньшинства становится ядром нового управляющего центра системы.

При этом, как это описано у Азимова, управляющее ядро охраняет тайны своего знания от уп­равляемых, облекая необходимую для исполнителей часть знаний в форму дисциплины, догмы, «религии». Но рано или поздно тайное становится явным, методы управления становится достоянием управляемых, которые научаются уклоняться или использовать знание в частных целях в массовом порядке. Необходимая для всех часть знаний становится обычаем, традицией, а где-то на краю «системы» возникает очередное «творческое меньшинство», создающее новое «тайное знание».

Соответствующие психологические механизмы в развитии сообществ хорошо отражены в символике булгаковского Романа. (Не будем забывать об обещании сравнивать две книги.) Речь идет о двух параллельных сюжетах, которые развертываются в главах с 11-й по 13-ю и с 21-й по 23-ю. Од­на сюжетная линия происходит в Варьете или же в «пятом измерении» – изолированном помещении для избранных, для элиты. Параллельная сюжетная линия происходит в еще более изолированном и таинственном месте – в палате №117 или в кабинете Воланда, где происходит обучение ученика духом-наставником или таинство превращения знания «для себя» в знание «для всех».

Так что и в булгаковском Романе, который писался в те же годы, что и «Постижение Истории» Тойнби, зашифровано знание о роли «творческого меньшинства». При этом Булгаков в своем художе­ственном исследовании различает два необходимых основания – «творческую среду» и ядро.

Кстати, Тойнби как-то раз после войны неосторожно назвал изолированный от остальной цивилизации Советский Союз «творческим меньшинством» ХХ века. Потом он, разумеется, взял эти слова обратно, но слово – не воробей и мы его зпомнили. А вот США были в своей заокеанской изоляции, очевидно, «творческим меньшинством» XIX века, а потом стали ядром управляющего центра в XX веке.

Азимов идет в своих интуитивных социально-кибернетических построениях немного дальше не только Винера, но и Тойнби. Для управления ситуацией в «Галактике» необходим изолированный на Терминусе управляющий центр дочерней цивилизации в лице Первой Академии. Но для управле­ния развитием самой Академии как предварительной стадии новой цивилизации необходим изоли­рованный от нее самой управляющий центр второго уровня, то самое Второе Основание.

При этом предметом управления и сферой знаний для Первой Академии являются мате­риальные, естественно-научные вопросы. В то же время предметом управления для центра второго уровня является социально-психологическое состояние самой Первой Академии. И соответственно сферой знания является фундаментальная психология применительно к большим историческим сообществам. Вот так, кружным путем мы опять пришли ко второй изначальной идее, лежащей в основе Трилогии.

Мы обнаружили источник для первой основной идеи (необходимость изолированной Акаде­мии как средоточия естественных наук) – интуитивные кибернетические и системные идеи, так или иначе созревшие к началу 1940-х годов в естественнонаучной среде. Но нам не удалось найти явный источник второй основной идеи – необходимости психоистории и ее скрытого от лишних глаз носи­теля (Второй Академии). Откуда Азимов мог взять эту идею?

Один из вариантов ответа – опять же из самой жизни, из практики американской элиты времен Второй мировой войны. Действительно, есть такое подозрение, что сама политическая система США, выстроенная при президенте Рузвельте, основана на тех самых интуитивно-кибернетических принци­пах. Особую роль в этой системе играет именно университетское сообщество, которое имеет высокую степень автономии, то есть добровольной изоляции от остальной страны. Так что прообраз Первого Основания есть.

Но должен быть и другой, скрытый в том числе и от ученого сообщества, центр управления, который направляет развитие самих университетов и определяет настроения этого ядра демократи­ческой ветви элиты. Другое дело, что этот «тайный» центр основан вовсе не на фундаментальных знаниях психологии, а на эмпирических знаниях олигархии о тайных приводных ремнях финансовой и внешней политики. Поэтому лично я склонен считать, что азимовская идея «психоистории» как фундаментальной психологии с развитым математическим аппаратом целиком принадлежит буду­щему. Это и есть тот элемент, который делает Трилогию настоящей научной фантастикой с больших букв НФ.

А источником этой идеи является творческая интуиция писателя, тот самый «дух-наставник», который эмигрировал из Восточной Европы в Северную Америку вместе с родителями Азимова. Ведь что ни говори, но психология как современная наука имеет некоторое отношение к еврейской общине Австро-Венгрии. А древние корни этой науки, такие как учение апостола Павла о личности, также связаны с иудейскими общинами на Востоке Ойкумены.