Кризис апартхейда

Кризис режима апартхейда проявился уже в 1960-е годы, когда активизировалось либеральное крыло церковников-реформатов. К ним присоединился один из главных теоретиков «христианского национализма» – профессор Почефструмского университета Л. дю Плесси, который резко критиковал введение системы расовой дискриминации. За ним последовал целый ряд теологов.

Состоявшаяся в декабре 1960 г. в Йоханнесбурге конференция Всемирного совета церквей подвергла острой критике основные принципы апартхейда и призвала церкви ЮАР выступить с осуждением расистских порядков. Делегаты НГК присоединились к заключительной резолюции конференции, гласившей, что политика апартхейда не имеет религиозного основания. В 1968 г. Южноафриканский совет церквей принял в качестве своего программного документа «Послание к народу Южной Африки». В этом документе политика «раздельного развития» объявлялась «религиозно ложной» и «находящейся в противоречии с принципами христианской религии». В нем содержался также призыв к правительству отменить «социальные структуры апартхейда».

В ноябре 1977 г. появился документ, названный «Декларацией Койнония» (The Koinonia Declaration). Он был составлен несколькими профессорами Почефструмского университета, к которым присоединились два пастора и теолог НГК Д. Бош. Авторы Декларации заявили: «Все люди, проживающие в границах Южной Африки, должны иметь одинаковые права для выполнения своего долга». В документе отмечалось, что ни одна из национальных групп не имеет права господствовать над другими и что политика расизма не может иметь под собой никаких оснований.

В 1982 г. Генеральный синод Голландской реформатской церкви пересмотрел свою прежнюю программу и принял новую, названную «Церковь и общество: свидетельство Голландской реформатской церкви». Документ был опубликован только в 1986 г. Новая программа объявила расизм «страшным грехом». Вот небольшая выдержка из нее:

«Вслед за полемикой, которая на протяжении ряда лет велась в церковной печати, на конференциях, заседаниях комиссии и синода по вопросу о политике, известной под названием апартхейда, постепенно росло убеждение, что насильственное разделение и отделение людей не может считаться вытекающим из Библии. Попытку оправдать такую практику как продиктованную Библией необходимо считать ошибочной и отвергнуть. Голландская реформатская церковь убеждена, что осуществление апартхейда как социальной и политической системы, при которой неизбежно ущемляется человеческое достоинство, а одна группа населения угнетает другую, не может быть приемлемым по христианско-этическим нормам, потому что эта система противоречит самой сущности концепции любви к ближнему, уважения человеческого достоинства».

Синод признал, что церковь совершала ошибку, когда на протяжении многих десятилетий использовала Библию для оправдания расовой дискриминации.

В июне 1982 г. в периодическом издании НГК «Да Керкбоде» было опубликовано открытое письмо, в котором содержалась критика библейского оправдания апартхейда, его философских основ, расистской действительности апартхейда. Среди 123 подписавшихся были видные реформатские теологи и профессора университетов. Более 40 человек были пасторами или проповедниками в приходах. Авторы письма требовали отмены законов апартхейда.

Так постепенно усиливалось противоречие между либеральными и консервативными сторонниками «христианского национализма», превратившегося в апартхейд. В 1980-х годах была окончательно подорвана идеологическая основа и устранено теологическое прикрытие апартхейда в реформатских церквах.

Кроме голландских реформатских церквей, пользовавшихся традиционно сильным влиянием среди африканеров, в Южной Африке были (они есть и сейчас) и другие христианские церкви: англиканская, методистская, католическая, пресвитерианская и другие, прихожанами которых были не только большинство англоязычных белых южноафриканцев, но и черные южноафриканцы. И все они (церкви), в той или иной мере, сторонились расистской позиции реформатских церквей или занимали антирасистскую позицию и выступали против режима апартхейда.

Особенно твердую позицию в антирасистском движении занимала англиканская церковь. В 1949 г. после провозглашения апартхейда государственной политикой англиканский синод выступил с требованием предоставления политических прав всем гражданам независимо от их расовой принадлежности, при единственном условии «достижения ими определенного уровня образования». А за год до этого заявления англиканские епископы осудили расовую дискриминацию и публично выступили против принятия объявленных законопроектов апартхейда.[173] Похожей позиции придерживались и методисты, которые в 1948 г. на своей ежегодной конференции приняли следующую резолюцию (The Churches’ Judgement on Apartheid): «Ни один человек любой национальности не может быть лишен конституционных прав и привилегий только на основе расовой принадлежности… Политические и социальные права, особенно тех групп, которые подвергаются дискриминации, не должны сокращаться, а, наоборот, должны развиваться и расширяться в целях большей пользы…»[174]

В 1953 г. синод Англиканской церкви принимает резолюцию, в которой заявляет: «Мы убеждены, что единственной оправданной политикой является то, что предоставляет всем расовым группам полные возможности для развития. Мы считаем морально неверным проведение политики, ставящей целью сохранение в постоянном подчинении определенной расовой группы, и убеждены, что именно эту цель преследует политика расовой дискриминации, которая осуществляется в нашей стране».[175] Осудила апартхейд и Южноафриканская конференция католических епископов в феврале 1964 г., хотя и не единогласно; позицию противников апартхейда среди католиков значительно укрепили решения Второго Ватиканского собора.

В ноябре 1980 г. Постоянный комитет Англиканской церкви опубликовал брошюру, в которой говорилось: «Апартхейд – это несправедливость и зло. Церковь же борется против несправедливости и зла. Она защищает угнетенных и неимущих». В англиканских приходах было зачитано послание архиепископа Кейптаунского и 13 епископов и их викариев с призывом к активизации борьбы против расизма. В послании прямо провозглашалось, что церковь «должна быть готова сыграть свою роль в приближении дня осуществления необходимых перемен».[176] Синод Англиканской церкви в ноябре 1982 г. определил апартхейд как «глубоко антихристианское, вредное учение, как ересь». Апартхейд, гласила принятая на синоде резолюция, «отвергает центральное положение христианской веры о том, что Господь через Христа стремится к примирению, поскольку он (апартхейд. – В. Г.) основан на принципе непримиримости отдельных рас».[177] Позиции и действия почти всех христианских церквей в ЮАР, в том числе реформатских, прозревших к этому времени, сыграли важную роль в антирасистском движении и в демонтаже расистской системы апартхейда. К этому они пришли в немалой степени и под давлением мировой общественности, которая постоянно и активно осуждала апартхейд и добивалась его ликвидации. Активность мировой общественности проявлялась в деятельности Организации Объединенных Наций.

В 1988 г. Специальный комитет ООН против апартхейда в Южной Африке подводил итоги своей 25-летней деятельности по организации действий государств-членов ООН и мировой общественности в борьбе против апартхейда и по разработке стратегических акций, призванных способствовать уничтожению апартхейда. Среди членов Комитета были пять виднейших политических и религиозных южноафриканских деятелей. Один из них – Алан Бусак, председатель синода Голландской реформатской миссионерской церкви, президент Всемирного альянса реформатских церквей. Выступая на этом собрании, А. Бусак назвал апартхейд «раковой опухолью в государствах современного мира, преступлением против человечества и позором для нашей страны».[178]

Если церковь меняла свое отношение к апартхейду постепенно, реагируя на акции расистского режима, то в сфере экономики недовольство апартхейдом со стороны предпринимателей и бизнесменов проявилось с момента его установления.

Экономические изъяны системы апартхейда стали очевидными уже в 1960-е годы. Недостаток квалифицированной рабочей силы, особенно на предприятиях обрабатывающей промышленности, стал ощущаться с конца 1950-х годов. В 1964 г. не хватало 50 тыс. квалифицированных рабочих, а в 1970 г. – уже 100 тыс.[179] В 1960-е годы южноафриканские промышленники открыто выступали за отмену «базисных законов» апартхейда. Директор правления «Англо-Америкэн корпорейшн» Гарри Оппенгеймер заявил в те времена: «Дискриминация по расовой принадлежности или по цвету кожи является неправильной с точки зрения морали, а с точки зрения экономики – неприемлемой».[180]

Противоречия системы апартхейда, проявившиеся в 1950– 1960-е годы, переросли в 1970-х годах в кризис. С требованием отмены или изменения экономических законов апартхейда выступали не только отдельные бизнесмены, но и многие предпринимательские объединения, различные компании. Предложения по ослаблению негативных экономических сторон системы апартхейда исходили даже от государственных корпораций, например от Корпорации по производству чугуна и стали (ИСКОР).

После массового восстания против режима апартхейда в Соуэто в июне—августе 1976 г. многие бизнесмены, выступавшие раньше только за отмену экономических законов апартхейда, затрагивавших их интересы, осознали необходимость устранения и политико-дискриминационного законодательства. Причины такого изменения взглядов четко определил все тот же Г. Оппенгеймер: «Белый человек принес в Южную Африку позитивные и негативные изменения. Позитивным изменением является частное предпринимательство – капитализм, который дал возможность стране стать одной из ведущих промышленно развитых стран мира. Негативным изменением является расизм… Небелые жители Южной Африки считают капитализм и расизм тесно связанными друг с другом. Пока ЮАР не сделает отступлений в области расовых отношений, тот, кто борется за уничтожение системы расизма, уничтожит и капитализм».[181]

В 1981 г. на конференции в Йоханнесбурге при участии более 600 крупных бизнесменов специальным комитетом в составе глав десяти крупнейших монополий была разработана программа «минимальных требований» к правительству. Бизнес настаивал на форсированной отмене законов апартхейда, «ограничивающих мобильность рабочей силы».[182] Это было требование покончить с расовой дискриминацией рабочих африканцев.

Таково было отношение южноафриканских предпринимателей к системе апартхейда, которая мешала им и которая, противореча реальной экономике, зашла в тупик.

Не удалась и основная сегрегационная акция политики апартхейда – создание бантустанов, где должны были жить и «развиваться» африканцы, не только отделенные от белых южноафриканцев, но и разделенные между собой по этническим признакам. «В 1970-е годы становилось все очевиднее, что несоответствие системы апартхейда объективной реальности достигло вершины кризиса, – оценивал обстановку в стране Пол Мейлам. – Полностью провалилась политика бантустанизации. Было ясно, что бантустаны никоим образом не станут жизнеспособными политическими или экономическими самостоятельными единицами. Правительство еще цеплялось в 1980-х годах за эту политику, хотя давно уже было очевидно, что система бантустанов развалилась».[183] Это было серьезным поражением всей системы апартхейда, несмотря на то что в бантустаны было насильственно переселено около 2 млн африканцев.

«Реагируя на разрушение системы апартхейда, – отмечал тот же П. Мейлам, – правительство в конце 1970-х годов начало потихоньку демонтировать институциализированную расистскую систему, пытаясь в то же время гарантировать сохранение власти в руках белых – некоторые называли это “модернизацией” расового господства».[184]

В программном документе южноафриканской Прогрессивной партии дается психологическая характеристика межрасовых взаимоотношений белых и черных южноафриканцев: «В любом многорасовом обществе, вероятно, в каждой его общине существует глубоко сидящий страх, что над ней может господствовать другая расовая община. <…> Белые боятся, что со временем численно превосходящие их африканцы установят политический контроль над ними и что неафриканские общины будут ущемлены в правах так же, как это сейчас происходит с африканцами. Именно этот страх заставляет сейчас многих белых изо всех сил цепляться за свое господствующее положение даже в том случае, когда сами понимают, что такое положение не имеет морального оправдания и что, в конце концов, его невозможно сохранить. <…> Что нам нужно, так это парламент, сформированный таким образом, чтобы политическое господство одной расы было невозможно, независимо от того, какая расовая община получит большинство на всеобщих выборах».[185]

Все попытки правительства, сначала во главе с Б. Форстером, затем с П. Ботой, найти такой путь модификации режима апартхейда, чтобы сохранить господство белой расы, были тщетны. Не помогли ни новая конституция 1984 г., ни обещания отменить законы, ограничивающие свободу передвижения (пропуска, миграционный контроль), и ввести единый южноафриканский паспорт. Попытки политических реформистов, как в правительстве, так и вне его, преобразовать ЮАР в федеративное или даже конфедеративное государство также остались пустыми разговорами. Все это делалось, чтобы заменить полностью дискредитировавшую себя, доказавшую политическую несостоятельность и экономическую неэффективность политику государственного апартхейда не менее дискриминационными, но внешне замаскированными политико-правовыми структурами. Иными словами, сохранив контроль над политической властью, избавиться от экономических пут апартхейда.

Кризисная ситуация из-за неудач политики апартхейда отразилась и на правящей Националистической партии. Одна из ее фракций, «ферлихте», выступала за господство белых, но господство реформированное. Вскоре среди них появились «неоферлихте» (левые), еще более резко выступавшие против системы апартхейда. О них можно судить по перемене отношения к апартхейду в 1980-х годах одного из ведущих идеологов НП – профессора Почефструмского университета Виллема Дж. де Клерка. Бывший сторонник апартхейда, он, примкнув к «неоферлихте», заявил в африканерской газете «Раппорт»: «Нам необходимо уничтожить идеологию, господствующую в этой стране, причем сделать это срочно и не откладывая на будущее. <…> Мы должны порвать с идеологией апартхейда: 1984 г. должен еще глубже разрушить его идеологическое самооправдание. Такие понятия, как автоматическое членство в рядах олигархии, обладающей исключительными правами, изоляция по цвету кожи, надменность расизма, разделяющего и подвергающего дискриминации людей, – все это включено в действующие законы и обычаи и существует под покровом верховной святости. Этнический бог манипулирует разделением (апартхейдом. – В. Г.) настолько, что сам становится дьяволом, уничтожающим человеколюбие и возможность сосуществования».[186]

Правящая НП к этому времени не только раскололась на сторонников и противников апартхейда, но и почти полностью отвернулась от апартхейда.