Каналы встречи культур

Под этим понятием я подразумеваю самые первые точки соприкосновения европейских и африканских культур, возникавшие до начала складывания колониального общества и способствовавшие ему.

Первым каналом встречи европейских и африканских культур в Тропической и Южной Африке естественно являлись миссионерская школа и станция.

С самых первых шагов европейцев в Черной Африке духовные лица составляли значительную их часть. И эти духовные лица с самого начала пытались обратить в веру Христову африканцев. Так, уже в самом первом опорном пункте португальцев в Западной Африке – крепости Эльмина, заложенной еще в 1481 г. на Золотом Берегу (ныне Гана), были сразу же построены две церкви, для европейцев и для африканцев.

Новый расцвет миссионерская деятельность получила к середине XIX в. В Африке развернули работу французские Лионское миссионерское общество, ордена Белых Отцов и Белых Сестер, Орден Святого Духа, английское Церковное миссионерское общество, немецкие Берлинское, Лейпцигское, Рейнское миссионерские общества, бельгийские Орден Непорочного Сердца Марии и Общество Иисуса (иезуиты) и многие другие.

В те годы миссионеры проникали все дальше вглубь Черного континента, часто в совершенно неизвестные европейцам места. Как правило, миссионерские станции основывались в поселениях, которые были для местных народов торговыми или политическими центрами.

В каждой миссии строились церковь и школа. Миссионеры старались привлечь как можно больше африканцев к церковной службе. Для этого им приходилось проделывать гигантский труд: они выучивали как можно скорее языки африканских народов, среди которых жили, и проповедовали на этих языках. Так, рейнский миссионер Ф. Кольбе писал еще в 1849 г., вскоре после своего прибытия в Юго-Западную Африку:

«Мы, несомненно, многого достигнем, если сумеем достучаться до сердец людей, ведь язык – это такая удивительная нить, что влияет действеннее и открывает сердца лучше, чем все иные свидетельства дружбы и подарки. Гереро горды тем, что мы учим их язык и называют это “возвращением к их языку”».[695]

Большую роль в обращении африканцев в христианство призваны были играть начальные школы при миссиях. Ведь для приобщения к церковным книгам надо было овладеть умением читать и писать как таковым. Миссионерские школы долгое время оставались основой начального образования в колониях, государственные школы составили им реальную альтернативу, как правило, лишь спустя несколько десятилетий после колонизации – к 1920-м – 1930-м годам.

Миссионерская школа становилась местом, где маленькие африканцы впервые вплотную сталкивались с заморской культурой. В миссионерских школах африканские дети обучались не только и не столько Закону Божию – им давались те же знания, что их сверстникам в начальных школах Европы, правда, в меньшем объеме. Но зато их усиленно обучали различным ремеслам – столярному, плотницкому, швейному, печатному и пр. Вот как, например, выглядел один день первоклассников в немецкой миссионерской школе Берлинского общества Ботшабело в Южной Африке в начале 1880-х годов:[696]

с 7.00 до 8.00 – Библейская история

с 8.00 до 9.00 – Ветхий Завет

с 9.00 до 10.00 – свободное время

с 10.00 до 11.00 – догматика

с 11.00 до 12.00 – катехизис

с 12.00 до 13.00 – ручной труд

с 13.00 до 14.00 – свободное время

с 14.00 до 15.00 – арифметика

с 15.00 до 16.00 – немецкий язык

с 16.00 до 17.00 – пение

с 17.00 до 18.30 – ручной труд.

А вот расписание занятий в другой миссионерской школе – Рейнского общества в Виндхуке, Юго-Западная Африка, в 1890 г.:[697]

Понедельник

Религия

Диктант

Арифметика письменная

Немецкий язык

Чтение и грамматика

Вторник

Арифметика устная

Французский письменный

Религия

История

Чистописание

Среда

Арифметика устная

Немецкий исторический диктант

Чистописание

Арифметика устная

Четверг

География

Диктант

Чтение немецкое

Сочинение и стихи

Арифметика письменная

Пятница

Французский или английский язык

Природоведение

Арифметика письменная

Арифметика письменная

Чтение

Суббота

Арифметика устная

Французский письменный

Чтение

Чистописание

Диктант

Чтение

Как видно из перечня предметов, собственно религия занимала не доминирующее, во втором случае вообще небольшое место в процессе обучения в миссионерских школах. Основное же место занимали практические знания и навыки – чтение и письмо на родном и европейских языках, арифметика, овладение ремеслами. Именно эти знания и навыки, а не христианские догматы, по всей видимости, в первую очередь делали миссионерские школы привлекательными для маленьких африканцев и их родителей. Крещение не было обязательным условием для посещения миссионерских школ. Так, в миссионерских школах Северогерманского общества в Того и на Золотом Берегу в 1898 г. из общего количества 979 человек крещеных было 376, т. е. 38,4 %.[698]

Для выпускников миссионерских школ была характерна в целом новая поведенческая модель. И дело тут не только в следовании христианским обрядам, ведь, как уже указывалось, далеко не все ученики миссионерских школ принимали крещение. Характерен в этом смысле пример из анкеты Берлинского миссионерского общества, распространенной в 1911 г. среди учителей школ этой миссии. Учитель из Дар-эс-Саламской школы писал так:

«Вопрос: Как используют ученики полученные знания в своей дальнейшей жизни и как они отличаются в поведении от тех туземцев, что не посещали школы?

Ответ: Ныне взрослые васукума, посещавшие школу, сильно отличаются от своих соплеменников. Они лучше и опрятней выглядят, и также можно отметить улучшение образа жизни вообще у части из них».[699]

Общеизвестен факт, что именно миссионеры стали родоначальниками письменной традиции на многих африканских языках, сделав первые переводы основ Священного Писания. Это касается не только языков, бывших к тому времени бесписьменными: миссионеры перевели на латинскую графику крупнейшие письменные языки Тропической Африки – суахили и хауса (соответственно с арабского алфавита и созданной на его основе письменности аджами).[700]

Однако менее известно, что миссионеры разработали и первые буквари, и другие учебники для начальной школы. Например, в школах Рейнского общества в Германской Юго-Западной Африке первоначально использовался обычный букварь для немецких школ, а к 1900 г. был создан специальный букварь, соответствовавший местным условиям. Миссионер К. Вандрес в своем отзыве особенно подчеркнул, что «букварь будет отвечать одному нашему издавна высказываемому пожеланию – иметь пособие с более легкими выражениями, соответствующими разуму наших туземцев».[701]

Таким образом, миссионеры заложили основы обучения африканцев на родных языках европейским знаниям.

Что касается их учеников-африканцев, то далеко не все и не всегда посещали миссионерские школы охотно. Например, в архиве Берлинской миссии сохранился документ, рассказывающий о маленькой драме, разыгравшейся в деревушке в Германской Восточной Африке в начале XX в. Учитель Йохана из деревни Китонга пишет на языке суахили миссионеру Кламроту в Дар-эс-Салам:

«…Однажды в два часа дня один ребенок захотел зарезаться ножом. Причина тому – учеба, а имя этого ребенка – Мьимагала. Итак, я ударил в барабан, и все дети пришли учиться, а он не пришел. Я пошел за ним, схватил его за руку и сказал: “Пойдем учиться”, а он ответил: “Не хочу”. Я опять схватил его за руку, а он вырвался и вбежал в дом и там хотел зарезаться ножом…»[702]

И все же общая тенденция была обратной – посещаемость миссионерских школ росла, о чем свидетельствует обширная миссионерская статистика. Следует иметь при этом в виду, что и после окончания колониального раздела Африки и ее передела в результате Первой мировой войны миссионеры действовали не только в «своих» колониях, но и во владениях других европейских держав. Например, после перехода Германской Восточной Африки в руки Великобритании немецкие миссионеры не только не прекратили, но и расширили там свою деятельность. Так, в 1929 г. только одна станция Лупембе с филиалами имела в подчинении 22 миссионерских школы, в которых училось 577 детей, а преподавало 43 учителя, причем все учителя были африканцами.[703]

Но европейские практические знания и навыки африканцы получали от миссионеров не только в школах. Основание миссионерской станции означало в то же время строительство дома для миссионера и обзаведение хозяйством.

Вокруг миссионерского дома и складывалась христианская община. «Внутренняя» община – это собственно миссионерская семья и многочисленные домашние слуги: горничные, кухарки, садовники, пастухи. Миссионеры охотно брали африканских девочек и мальчиков в свои семьи в качестве домашних слуг. Либо это были сироты, либо, наоборот, дети, отданные богатыми африканцами на воспитание миссионерам. Девочки, выросшие в домах миссионеров, учились вести хозяйство по-европейски. Потом их выдавали замуж за молодых людей-христиан, которые, пройдя соответствующий курс обучения, начинали трудиться как учителя и проповедники. Такие супружеские пары становились соратниками миссионеров в их деятельности, помогали основывать новые миссионерские станции и проч.

«Внешняя» община – это жители африканских деревень, возникавших при миссиях. Иногда такая внешняя община была довольно многочисленной. Например, в Экваториальной Африке миссионеры перехватывали у работорговцев с помощью военных отрядов большие партии невольников и селили их компактными деревнями вокруг миссий. В Багамойо, в современной Танзании, при католической миссии так была создана первая деревня из освобожденных рабов. В 1879 г. эта Деревня свободы, как ее называли, насчитывала более 60 домов, имела своего выборного главу, своих искусных ремесленников.[704]

Немецкий рейнский миссионер Гуго Хан, много лет проработавший в Юго-Западной Африке (Намибии), писал, что миссионеры «имеют двойную задачу: во-первых, обратить в свою веру язычников, для чего следует изыскивать любые средства, могущие помочь им постигнуть христианское учение, а во-вторых, дать новообращенным возможность жить по-христиански, т. е. привить им христианские обычаи».[705] Он же отмечал, что до 9/10 времени миссионера уходит на деятельность, не связанную с религией.[706]

Что же это была за деятельность? Вот несколько выдержек из дневников рейнских миссионеров в Юго-Западной Африке (ныне Намибия) за 1849 г., всего через 7 лет после начала их деятельности в этой стране.

Ф. Кольбе, станция Ной-Бармен:

«В этом году наш огород снабдил наш стол салатом, морковью, редькой, свеклой, а также дынями и особенно арбузами, картофель растет вновь, и скоро можно будет снимать урожай. Табак растет здесь очень хорошо, в нашем саду есть также апельсиновые деревья, финиковые пальмы и хлопок».[707]

Гуго Хан о станции в Окахандье:

«Красивый луг был свеж и зелен. В пруду длиной в несколько сот шагов, заполненном чистой водой, резвилось много диких уток. Берега были укреплены некоей разновидностью камыша».[708]

Многое из перечисленного и не перечисленного здесь миссионеры делали своими руками. Ведь хотя бы для начала африканцам необходимо было показать, как делается та или иная операция по строительству дома, разведению абсолютно незнакомых в Африке сельскохозяйственных культур и проч. Вот как об этом писал один из рейнских миссионеров в Юго-Западной Африке, Якоб Ирле:

«Я должен был учить людей, как маленьких детей, сеять для них пшеницу и придерживать плуг, пока они не научились делать прямую борозду. Если люди были предоставлены сами себе, то поле, только что обработанное плугом, выглядело так, будто его расковыряли свиньи».[709]

Но главным образом миссионеры использовали труд своей паствы – дома на миссионерских станциях, поля и огороды при них были результатом многодневной работы многих и многих сотен пар рук африканцев. Африканцы работали также в различных ремесленных мастерских при миссиях. В католической миссии в Дар-эс-Саламе, например, к началу XX в. была своя столярная мастерская, прачечная и даже типография.[710]

Таким образом, африканцы научились у миссионеров множеству чисто практических знаний и навыков, которые меняли привычную жизнь, делали ее удобнее и разнообразнее. Вот как образно написал об этом в 1914 г. миссионер Йоханнес Ольпп, много лет проработавший в Юго-Западной Африке среди гереро:

«Язычники, которые до 1863 г. ходили голышом, научились носить одежду, покупали себе плуги, телеги, лопаты, ведра, всяческую другую домашнюю утварь, научились зарабатывать извозом для белых и на медных рудниках. Они научились делать из глины кирпичи, строить из них европейские дома и жить в них, они купили себе столы, стулья, ящики, двери, окна и построили в 1867 г. собственными руками и на собственные средства церковь и здание школы в Очимбингве».[711]

Именно возможность получения практических навыков, а не изучение христианских догматов привлекала в первую очередь африканцев в миссии. Один из ярких примеров из миссионерских дневников:

«Вскорости после того, как мы обосновались здесь, появилось несколько семей дамара. За ними последовали другие, так что теперь стоят уже двадцать их домов. Позже пришел и Кахичене, один из главных вождей овагереро, очень богатый скотом, и разбил здесь свои палатки, так что в людях недостатка мы не испытываем. К сожалению, однако, он не горит желанием услышать Слово Божье. Из огромного количества язычников, живущих вокруг нас, на богослужение приходят не более восьми десятков человек, а из многочисленных детей, бегающих в округе, школу посещают лишь 20–30. Наши участвующие в богослужении почти исключительно БЕДНЫЕ люди».[712]

Факт, что именно бедные люди прежде всего притягивались миссиями, можно объяснить тем, что миссионеры давали им возможность заработать или хотя бы подкормиться.

Таким образом, миссионерские станции были не только и не столько распространителями христианского вероучения, сколько центрами, где африканцы учились жить оседло, строить дома и вести сельское хозяйство по-европейски. При этом они должны были отказаться от целого ряда традиционных привычек и установлений, как это подчеркивается, например, в отчете миссии Берлинского общества в Дар-эс-Саламе за 1909 г.:

«К нашей радости, даже некоторые из живущих в Нгамбо васукума переехали в наше вновь построенное там селение, хотя они должны были вести себя в рамках принятого у нас порядка: обязательное посещение школы для детей, запреты на попойки, танцульки, языческие фокусы-покусы, работу по воскресеньям и проч.»[713]

О том, как менялось поведение африканцев при миссиях, рейнский миссионер в Юго-Западной Африке К. Г. Бюттнер в 1885 г. писал так:

«Широко распространилось умение читать и писать, знание арифметики и голландского языка, и даже немецкий язык не является более совсем уж неизвестным для готтентотов и гереро. У туземцев проснулась потребность в одежде, утвари, инструментах и другой продукции европейской промышленности от серных спичек до гармоник и, что совсем не мало, на каждой станции есть люди, надежность и принадлежность к христианству которых дает достаточно верную гарантию тому, что доброе имя христиан останется таковым перед всем миром».[714]

Таким образом, члены христианской общины, формировавшейся вокруг миссий, резко выбивались из привычного жизненного уклада и круга представлений народов Африки. Они носили европейскую одежду, ели вилкой и ножом, перед едой не забывали вымыть руки. Но главное, руки эти умели делать много полезных вещей, да к тому же и писать буквы! Для многих народов Африки, у которых прежде не было письменности, это было настоящее чудо.

Так, катикиро (главный министр) Буганды Аполо Каггва стал первым человеком, написавшим книгу, причем не одну, на родном языке – луганда. Еще на рубеже XIX–XX вв. он пользовался часами, велосипедом и жил в двухэтажном доме, построенном на европейский манер. А самое главное, он активно пользовался печатным станком для распространения брошюр о различных практических проблемах – о пользе разведения хлопка, вакцинации скота и проч.[715] А помощник доктора на миссионерской станции в Камеруне А. Ндумбе не ограничился постройкой современного дома: к моменту своей смерти в 1903 г. он скопил в Германии солидную по тем временам сумму – 965 марок.[716]

Новообращенные христиане уже не вписывались в традиционную африканскую социальную структуру. Это значит, что они больше не подчинялись собственным старейшинам, в ряде случаев роль таких старейшин для них стали играть миссионеры, которые руководили всей их повседневной жизнью.

Одним из важнейших результатов деятельности миссионерских школ было появление учителей-африканцев. Это означало быстрое развитие образования вширь, да еще и через «своих», более понятных детям людей. В миссионерских архивах хранятся в том числе и жизнеописания таких учителей. Вот выдержки из автобиографии одного из них, южноафриканца Х. Грифа, написанной им собственноручно по-английски в 1950 г.

«Я родился 6 декабря 1897 г. в Адамс Хоуп в Свободном Государстве. Я был крещен 2 января 1898 г. преподобным Р. Брюном. Я ясно помню, как мои родители ходили по воскресеньям в церковь в Кейп Косте. <…> В январе 1910 г. я пошел в школу, куда меня зачислил преподобный Э. Мюллер, ее директор. В том же году я закончил подготовительное отделение и в 1911 г. перешел в первый класс. Я успешно сдавал экзамены каждый год и в 1919 г. окончил учительский курс. В 1920 г. я начал карьеру учителя. Я был в детстве болезненным мальчиком, и пройти пешком ежедневно расстояние около шести миль от дома до школы для меня было серьезным испытанием. Я был единственным во всей школе из живших вдалеке, кто сумел ее закончить».[717]

Подобных примеров можно привести множество. В судьбе Х. Грифа характерна настойчивость в учебе и в работе – на момент написания письма его педагогический стаж составлял 30 лет и, несмотря на множество болезней, он продолжал преподавать.

Африканские учителя-миссионеры, ставшие живым олицетворением встречи культур, преподавали своим ученикам, конечно же, не только духовные, но и светские знания, а также практические навыки. Чисто педагогическая нагрузка у них была очень велика: например, в Того в миссионерских школах Северогерманского общества она составляла еще в 1870-х годах до 22 часов в неделю, не считая подготовки учебных пособий и демонстрационных материалов.[718]

Они начинали свою деятельность, как правило, очень молодыми и «с чистого листа». Энох Мадондо из Южной Африки стал учителем в 19 лет. Вот как он вспоминает об этом в своей автобиографии, написанной на английском языке:

«…Начинать было очень трудно. Мне пришлось много потрудиться, собирая детей для школы. Я работал и молился, и наш Отец небесный услышал мои молитвы. В 1921 г. (на третий год работы. – А. Б.) у нас в школе уже было более тридцати детей. У нас не было здания для школы, и я много потрудился, чтобы построить деревянный дом, крытый травой, мне помогали несколько мужчин, а также женщины и дети. <…> Моя жизнь была нелегка, часто я сталкивался с трудностями, тяжело страдал духовно и телесно и почти терял надежду на поправку, но Господь помог мне выжить».[719]

Следует подчеркнуть, что африканцы, воспринимая от миссионеров самые различные знания и навыки, не теряли ничего из того, чему учило их традиционное общество. В результате в головах их происходил своеобразный синтез старого и нового.

Один из ярчайших примеров тому – так называемые афрохристианские церкви, вероучения которых сочетают в себе элементы христианства с африканскими религиозными и морально-этическими представлениями. В частности, считается, что Иисус Христос был чернокожим, и нередко в африканских церквях можно увидеть прекрасное изображение чернокожей Богоматери с чернокожим же младенцем на руках. Афрохристианские церкви достаточно исследованы уже и в отечественной науке,[720] и эта проблема выходит за рамки данной статьи. Здесь, как уже отмечалось, речь идет именно о внерелигиозной деятельности миссионеров, как правило, остающейся за пределами внимания исследователей.[721]

Встреча культур – процесс двусторонний, «улица с двусторонним движением». В Африке в конце XIX – начале XX вв. происходила встреча стадиально и типологически разных культур, что не могло не усложнить этот процесс. Литературовед И. Д. Никифорова называет этот период «пиком взаимного непонимания европейцев и африканцев».[722] Однако думается, что именно миссионеры немало способствовали преодолению этого взаимного непонимания.

Конечно, в данном случае участники процесса встречи культур не только обладали совершенно разным опытом, но и разным умением его передавать. Миссионеры были учителями по определению, они сами четко формулировали, чему смогли научить африканцев, – в этой статье приведены лишь немногие из имеющихся тому примеров.

Африканцы же передавали свои знания в традиционном обществе по принципу «делай, как я». Установить, что же восприняли миссионеры от африканцев, значительно труднее, но все же возможно говорить о некоторых бесспорных фактах.

Во-первых, миссионеры научились африканским языкам. Для них это была «производственная необходимость», но, изучая языки, миссионеры одновременно постигали некоторые особенности мышления африканцев.

Во-вторых, они получили знания по истории и этнографии африканских народов. Многие из миссионеров-практиков стали авторами классических работ в этой области.

Упоминавшийся уже рейнский миссионер Ольпп четко выделил эти два факта: «Именно миссионеры в основном изучили языки и жизненные воззрения туземцев, их хорошие и дурные обычаи и нравы».[723] Правда, он забыл упомянуть, что изучили миссионеры все это с помощью тех самых «туземцев». Однако другие миссионеры писали об этом прямо. Например – берлинский миссионер Б. Вегель, работавший в Южной Африке:

«Именно Цунгу (Хелек Цунгу, местный африканский пастор. – А. Б.) я обязан тем, что в первые трудные годы моей работы здесь в Христианенбурге, когда я не знал ни языка туземцев, ни их обычаев и нравов, но должен был вести работу… все так или иначе у меня получилось и работа пошла».[724]

Кроме того, миссионеры учились у африканцев искусству выживать в тропиках. Например, немецкий миссионер в ЮЗА д-р К. Г. Бюттнер писал, что при выборе места для будущего дома они использовали не европейские, а местные критерии, а также зачастую местные стройматериалы.[725]

Еще одним каналом встречи европейских и африканских культур, образовавшимся чуть позднее, была система колониального управления.

В колониях на Африканском континенте существовало два уровня государственного управления – «белая» и «туземная» администрации. Существовал некий уровень «стыка» той и другой – в английских колониях это был, например, дистрикт, где заканчивалась иерархия европейских и начиналась иерархия африканских чиновников. Это, конечно, не значит, что на высших этажах управления совсем не было африканцев, но там они занимали незначительные должности клерков и вспомогательных сотрудников.

Самое главное – на местном уровне администрация колоний повсеместно оставалась африканской. И дело не только и не столько в том, что у стран-метрополий не было возможности посадить белого чиновника в каждую африканскую деревню или хотя бы околоток. Нет, главным и существенным был тот факт, что управление на местах осуществлялось в понятных формах и на понятном языке своими сородичами.

Вот данные о соотношении европейцев и африканцев в колониальной администрации Французской Западной Африки на 1955 г..[726]

Таблица

Множество копий в связи с «туземной» и «белой» администрацией в Африке было сломано вокруг проблемы так называемого косвенного управления. Косвенное управление – некий колониальный миф, поднятый на щит такими известными британскими деятелями, как, например, лорд Лугард.[727] В отечественной африканистике этот миф медленно, но верно развенчивался, причем от критики позитивного смысла косвенного управления постепенно переходили к отрицанию самой уникальности этой системы. Так, Ю. Н. Зотова в своей работе по Нигерии, считавшейся классическим примером косвенного управления в Африке, показала, что эта система в чистом виде там практически не наблюдалась, имелось множество промежуточных и переходных форм.[728] Автор этих строк не только продемонстрировал то же самое на примере другой классической области британского косвенного управления – Уганды, но и попытался показать, что в обеих этих системах больше сходства, чем различий.[729]

Главным элементом и той и другой системы «туземной» администрации являлись вожди. Колониальный вождь – чиф по-английски, шеф по-французски, хойптлинг по-немецки, режедор по-португальски – и был главным порождением системы колониального управления.

Следует подчеркнуть, что в доколониальные времена у африканских народов существовала целая гамма традиционных носителей власти – от деревенского старейшины до наследственного монарха, но вождями можно с полным правом называть лишь глав вождеств, вполне конкретной стадии политогенеза. Европейцы же заменили всю эту гамму универсальной и нивелированной фигурой колониального вождя.[730]

Первыми колониальными вождями стали деревенские старейшины, ведь африканская община в колониальном обществе сохранилась, сохранилась и ее верхушка.[731] Над ними колониальные власти поставили целую иерархию администраторов из африканцев, либо используя местные институты власти, либо создавая их заново.

Колониальный вождь олицетворял в себе черты и функции как традиционного носителя власти, так и служащего колониальной администрации. В обязанности колониальных вождей входили прежде всего сбор налогов, поддержание порядка и организация общественных работ, а также осуществление судопроизводства на местах.

Будучи одним из первых каналов встречи культур, все годы колониализма колониальная администрация являлась одной из важнейших областей этого процесса.