Эрик-Аугуст Коллин

Впервые известность и признание фирме Фаберже принесла Всероссийская мануфактурная выставка 1882 года в Москве, где особый успех выпал на долю поразительных по совершенству исполнения копий золотых древнегреческих ювелирных изделий, сделанных Эриком Коллином. Эти экспонаты открыли собой целую вереницу блестящих работ мастеров, сотрудничавших с Карлом Густавовичем.

Эрик-Аугуст Коллин родился 28 декабря 1836 года в финском городке Похо в семье подёнщика. В 16 лет он поступил к одному из ведущих золотых дел мастеров в Экенесе (ныне – г. Таммисаари), а затем через 6 лет переселился в Петербург, где записался златокузнецом в приходскую книгу шведской церкви Св. Екатерины и устроился работать в мастерскую своего соотечественника Августа Хольмстрёма. В 1868 году Коллин получил звание мастера, но смог открыть собственную мастерскую на Казанской, № 9, из-за стеснённых обстоятельств лишь через два года.

Ещё со времён работы его на Хольмстрёма (тот также переключился на выпуск изделий исключительно для Фаберже) Карл Густавович заметил незаурядные способности Коллина и предложил дельному финну работать только на него. Он же предложил талантливому златокузнецу повторить творения искусников античных времён. Копирование шедевров прошлого позволяет постичь изнутри технологию изготовления вещей, раскрыть секреты старых мастеров, что всегда обогащает самого ювелира-копииста. Это произошло с самими Карлом и Агафоном Фаберже, так случилось и с Эриком Коллином, по праву вписавшим своё имя в историю прикладного искусства. Его повторения найденных в Причерноморье древнегреческих, или, как их называли ещё, «скифских» золотых украшений вызвали фурор не только в Москве, но и на выставке 1885 года в Нюрнберге, заслужив там первую международную медаль для фирмы. Работы петербургских искусников, как выяснилось, ничуть не уступали по мастерству творениям знаменитого итальянского ювелира Пио-Фортунато Кастеллани (1793–1865), имитировавшего шедевры этрусских златокузнецов.

Мастерская Эрика Коллина (скончавшегося бездетным в Петербурге 16 июля 1901 года[681]) специализировалась на исполнении копий керченских древностей и украшений, подражавшим античным. Большим спросом пользовались всевозможные брошки и колье со вставками резных крупных сердоликов и других пород агатов, заключённых в оправы из матового высокопробного золота в виде ободков из мелких бус, шнурков, перемежающихся с резным или филиграновым орнаментом.[682] О блестящем владении Коллином различными техниками обработки золота можно судить даже по очаровательной безделушке – печати знаменитой актрисы и прелестной женщины, ставшей последней любовью Ивана Сергеевича Тургенева, – Марии Григорьевны Савиной. Голубой халцедон красиво обвила изящная золотая ленточка, капризно свиваясь в прихотливый бант.[683]

Считают, что, возможно, именно в мастерской Эрика Коллина по заказу Александра III в 1884 году создали первое пасхальное яйцо-«сюрприз», открывшее целую серию этих маленьких шедевров ювелирного искусства. Желая напомнить своей супруге Марии Феодоровне то время, когда она, датская принцесса Дагмара, резвилась и играла во дни девичества в замке Розенборг в Копенгагене, где хранилось сделанное в XVIII веке чудо-яйцо, российский самодержец поддержал замысел Фаберже сделать повторение диковинки, и копия удалась: правда, «скорлупа» оригинала выточена из слоновой кости, а у Фаберже её имитирует белая непрозрачная эмаль, нанесённая на золотую основу. Зато оба яйца раскрываются, и, как в матрёшке, в них оказывается золотой желток, в желтке же сидит золотая курочка с рубиновыми глазками. Но если в датском варианте в курице заключена золотая, унизанная жемчугом корона, а в ней покоится золотое кольцо, то в петербургском (поскольку русский венценосец делал свой подарок в 1885 году, когда исполнялось 20 лет со дня обручения августейшей четы) усыпанную сверкающими алмазами императорскую корону дополняло крошечное пасхальное яичко, в знак пламенной супружеской любви выточенное из алого рубина.[684]

С тех пор каждый год на Пасху императрице Марии Феодоровне дарилось яйцо-сюрприз от Фаберже, а с воцарением Николая II, с Пасхи 1895 года делалось ещё одно – для его жены Александры Феодоровны. Главный художник фирмы Фаберже, Франсуа Бирбаум, вспоминал: «Рисунки этих яиц не представлялись на утверждение. Фаберже предоставляли полную свободу в выборе сюжетов и в самой работе. Таких яиц было исполнено не менее 50–60 штук, из которых мне пришлось компоновать добрую половину».[685]

Работа эта была не из лёгких, если принять во внимание, что сюжеты обязательно связывались с событиями из жизни императорского дома. Напоминания о политических событиях тщательно избегались. Яйца эти почти всегда открывались, а тогда взору зрителя представала спрятанная внутри вещица. Как правило, движение такого сюрприза обуславливал чрезвычайно сложный механизм, требовавший по-настоящему остроумного решения. Реже миниатюрная «начинка» яйца виднелась через прозрачный хрустальный корпус. Чтобы не повторяться, приходилось постоянно варьировать материалы, внешний вид и содержание очередного пасхального яйца.

Придворные, желая угодить государю, пытались выведать у ювелира секрет очередного подарка. Одна дама настолько надоела своими глупыми вопросами, что Карл Густавович «по секрету» сказал ей, что пытается к грядущей Пасхе сделать квадратные яйца, чтобы продавать их желающим в своём магазине. Когда же великосветская модница, поверив словам Фаберже, явилась за вожделенной покупкой, «старик с серьёзным видом объяснил ей, что он действительно надеялся такие изготовить, но что это так и не удалось».[686].

Многие из этих изделий были подлинными шедеврами ювелирного искусства, поражая как продуманностью композиции, так и законченностью мельчайших деталей. Недаром они вызвали восхищение у посетителей Всемирной Парижской выставки 1900 года. Работа по созданию уникальных произведений была настолько кропотливой, что на её завершение к Страстной неделе уходило около года работы. Бирбаум вспоминал, что, как только завершались пасхальные дни, сразу же начинались творческие муки по созданию яйца (а потом и двух) к следующему великому празднику. «Передавались они главою фирмы лично императору в пятницу на Страстной неделе. Последние дни перед их сдачей были для всех беспокойные: не случилось бы в последнюю минуту что-нибудь с этими хрупкими работами. До возвращения Фаберже из Царского мастера оставались на местах в случае каких-либо неожиданностей».[687]

Когда же монарх заранее пытался выведать у Фаберже, что же за сюрприз ожидает его супругу, мастер вежливо, но твёрдо говорил: «Ваше Величество останетесь довольны». Карл Густавович был вообще очень остроумным человеком и за словом в карман не лез. Тот же Бирбаум приводит в своих записках следующий весьма пикантный эпизод: «Как-то в год рождения наследника мы обсуждали проект очередного пасхального яйца, желая приурочить сюжет его к этому событию. Кто-то заметил, что с самого рождения наследник назначен шефом стрелковых частей и что можно использовать этот факт в композиции. „Да, согласился он, только придётся изобразить грязные пелёнки, так как это единственные пока результаты его стрельбы“».[688]

Архивные документы позволили исследователям не только установить истину, уточнив время создания тех или иных пасхальных императорских яиц, но и выявить целый ряд достаточно искусно исполненных фальшивок. Выяснилось, что всего фирмой Фаберже с 1885 по 1916 годы по заказам Александра III и Николая II для подарка императрицам сделано 50 яиц с сюрпризами. Яйца, готовившиеся к Пасхе 1917 года, из-за Февральской революции не были закончены.[689] Яйцо, предназначавшееся императрице Александре Феодоровне, делалось по проекту самого Карла Густавовича и художника его фирмы Александра Ивановича Ивашева. На причудливой формы облаке, выточенном из белоснежного просвечивающего горного хрусталя, восседали серебряные херувимы, бережно поддерживая яйцо – небесный глобус тёмно-голубого стекла. На верхней половинке «небесной» сферы искусно выгравированы оконтуренные мелкими алмазами созвездия со звёздами из бриллиантов. Самый крупный бриллиант изображал солнце, находившееся в созвездии Льва, под этим знаком появился на свет обожаемый родителями цесаревич Алексей. Агафон Карлович Фаберже перед своим бегством из России передал в Минералогический музей «синий стеклянный резной полый шар на подставке из хрусталя», в котором только в 2001 году узнали детали императорского яйца «Созвездие цесаревича», так и не вручённого последней императрице.[690]