Попытка ограбления «Английского магазина»

Как и всякий богатый магазин, «Английский» привлекал взоры и мошенников. В 1833 году крупное ограбление совершил некий офицер Бауфаль, курляндский дворянин. Явившись в пышном мундире в магазин Никольса и Плинке, где он выдал себя за графа Ламсдорфа, аферист набрал тысячи на четыре предметов якобы для своей больной жены и попросил прислать их вместе с приказчиком к нему в номера трактира «Лондон». Когда же служащий фирмы явился, мнимый граф под предлогом, что он покажет эти изделия своей серьёзно хворающей, а оттого не смогшей встать с постели супруге, удалился в спальню (куда, как сказала бывшая в сговоре с мошенником прислуга, посторонним входить было нельзя) и… исчез вместе с украшениями и служанкой. Подождав с час, приказчик-англичанин понял, что его обманули, отправился к хозяину трактира, но тот ничего не знал о постояльце, оставившем лишь задаток и пошедшем за «нечаянно забытым паспортом».

Через два месяца вор попробовал повторить свою проделку с русским купцом, торгующим оружием, но на сей раз номер не прошёл, хозяин оказался догадливее, и незадачливого похитителя схватили. Мошенника сопроводили в Курляндию, где тамошнее дворянство осудило его на тюремное заключение. Однако по повелению Николая I, в апреле 1838 года Бауфаля отправили рядовым на Кавказ, чтобы предоставить возможность дворянину, запятнавшему своё имя недостойными офицера поступками, смыть с себя кровью бесчестие.[615]

Увы, во все времена драгоценные камни всегда притягивали воров как магнитом. Во Франции, в 1830 году из галереи Лувра украли самоцветов и украшений на полтора миллиона, а через восемнадцать лет во время другой революции, воспользовавшись неразберихой, ограбили не только Тюильри и Пале Рояль, но хорошенько похозяйничали в доме Ротшильда и других богачей.[616] Однако это всё «мелочи» по сравнению с деяниями непревзойдённого по нахальству мошенника Чивиниса. Этот уроженец греческого острова Корфу явился в 1820 году в Стамбуле к русскому послу барону Строганову, якобы «горя» желанием быть полезным. Вкрадчивое обращение и прекрасное образование красавца-грека так понравились высокопоставленному российскому чиновнику что тот не только дал благожелательные рекомендации, но и посоветовал отправиться в Петербург и там вступить в военную службу. Тогда все были увлечены Грецией и сочувствовали её жителям, мечтающим освободиться из-под власти турецкого султана. Потому-то Чивинис вскоре стал офицером расквартированного в Гатчине Кирасирского полка Его Величества. Оглядевшись и обзаведясь нужными знакомствами, корфиот прознал, что в Москве живёт дряхлый 80-летний старик-грек «Зой Павлыч» Зосима, прославившийся в Европе редкостным собранием всевозможных сокровищ. Но как подобраться к этим богатствам?

Чивинис, продумав план действий и обзаведясь рекомендательными письмами, взял месячный отпуск и прибыл в 1824 году в Белокаменную и, остановившись в трактире, сделал ряд визитов в лучшие дома знати старой столицы, не забыв представиться даже главнокомандующему. Москвичи были без ума от обаятельного и любезного красавца-офицера и приглашали его на балы и в собрания избранного общества. Ловкому кирасиру удалось там сблизиться с греками, которым он наплёл, что якобы имеет тайное поручение от самого государя Александра I о сборе пожертвований на восстановление родимой отчизны, а в подтверждение демонстрировал собственноручный рескрипт самодержца. Земляки помогли «посланцу самодержца» сблизиться с миллионщиком Зосимой. Престарелый грек, страстный ревнитель славы Эллады и меценат-покровитель классического образования, будучи рьяным патриотом, как всегда с радостью передал на нужды родины 300 тысяч ломбардными билетами. Через несколько дней Чивинис привёз Зосиме благодарственный рескрипт, содержащий не только похвалы ревности и усердию старика в помощи родной земле, но и подписанный самим императором Александром I. Польщённый Зой Павлович, чтобы хоть как-то отблагодарить столь важную столичную персону, предложил обходительному кирасиру погостить под его кровом.

Прошло совсем немного времени, и однажды в дом Зосимы в Греческом монастыре на Никольской приехал адъютант главнокомандующего с письмом императрицы-матери Марии Феодоровны. Вдова Павла I, гарантируя возврат, желала видеть предметы коллекции Зосимы в Петербурге, чтобы показать драгоценные раритеты заодно и своей любимой дочери Марии, приехавшей ненадолго из Веймара. Зой Павлович было засомневался, но коварный Чивинис посоветовал старику не противиться воле государыни, а для верности непременно составить опись посылаемых вещей и удостоверить документ подписями известных московских сановников.

Высокопоставленные вельможи пожаловали через день в полной уверенности, что должны, как их уверил Чивинис, стать свидетелями передачи ему хозяином наследства. В предвкушении роскошного завтрака они рассматривали разложенные на столе сокровища, сличая раритеты со сведениями описи и полагая, что старец решил угостить гостей ещё и созерцанием своих богатств. После трапезы столичный офицер, пользуясь фактическим незнанием Зоем Павловичем русского языка, подал на подпись духовное завещание Зосимы, начертанное на бумаге того же формата, что и опись. Важные персоны даже ничего не заподозрили. Назавтра «адъютант» (а на самом деле лакей Чивиниса) под расписку забрал ящик с подготовленными вещами и, как выяснилось позже, сбежал в Турцию. Сам же аферист под предлогом окончания отпуска возвратился в полк, женился на миленькой воспитаннице Гатчинского института, неожиданно для сотоварищей купил дом, завёл богатую обстановку, приобрёл великолепных верховых лошадей, своей статью вызывающих зависть у знатоков.

Тем бы всё и закончилось, если бы не парочка путешествующих англичан, добравшихся до Москвы. Любознательные джентльмены, осмотрев все достойные внимания достопримечательности, вознамерились ознакомиться и с собранием Зосимы, поскольку тот всегда охотно показывал свои сокровища всем желающим. Неожиданно коллекционер сказал, что вещи до сих пор находятся в Петербурге у вдовствующей императрицы. Недоумевающее начальство Белокаменной прислало к Зою Павловичу полицеймейстера, который сразу определил письма за подписью Александра I и Марии Феодоровны фальшивыми. Дело дошло до государя, пославшего своего флигель-адъютанта Александра Ивановича Германа немедленно расследовать скандальное происшествие. Московские вельможи подтвердили, что пропавшие вещи они видели, причём скрепили своими подписями духовную волю Зосимы, а вовсе не опись его сокровищ. Несчастный же старик клялся, что ни сном ни духом не думал делать Чивиниса своим наследником.

Преступника бросили в крепость, обманную духовную уничтожили, а все богатства (кроме растраченных аферистом 80 тысяч) конфисковали и вернули так жестоко пострадавшему Зою Павловичу. Приговор был бы более суровым, но Мария Феодоровна, хорошо знавшая невинную юную институтку, умолила августейшего сына ограничиться высылкой Чивиниса за границу.

Бедному Зосиме, сломленному столь вероломным обманом и утратой редкостей, составлявших всю его отраду и счастье, оставалось утешаться своими лучшими сокровищами, по счастью, не отправленными в далёкий Петербург: огромным коралловым крестом и необыкновенной величины жемчужиной. Идеально сферический перл в 28 карат, называемый «Пеллегриной»-«Странницей», поскольку от малейшего толчка катился по поверхности, казался прозрачным от блеска и радужных переливов. Когда-то коллекционер показывал его, постепенно вынимая из трёх коробочек, и затем заботливо помещал драгоценный «шарик» на лист белой бумаги. Теперь старик обычно держал чудную жемчужину за десной во рту и никому уже её больше никогда не показывал. Прочие же сокровища по завещанию Зосимы после его смерти в 1827 году земляки отправили в Афины для будущего греческого музея.[617] Кстати, П. Бартенев, издатель журнала «Русский архив», в примечании к этой публикации указывает, что о жемчужине Зосимы говорится в книге Фишера фон Вальдгейма.[618]

В истории прославились две редкостные жемчужины с очень похожими названиями – «Перегрина» и «Пеллегрина», переводящимися в обоих случаях с итальянского как «странница, пилигримка», из-за чего возникала путаница. Правда, слово «Перегрина» имеет и другое значение: «исключительная, особенная, редкая».[619] Огромную, белоснежную, размером с голубиное яйцо, а весом в 536 гран (1 жемчужный гран = 0,05 г),[620] к тому же идеальной овальной формы «Перегрину», найденную в начале XVI века то ли в Панаме, то ли в Венесуэле, испанский гранд Дон Диего де Темес почтительно подарил в 1579 году своему повелителю – королю Филиппу II, а тот – своей супруге, английской королеве Марии I Тюдор. После смерти прославившейся своими жестокими расправами с протестантами ярой католички «Кровавой Мэри», несравненный, воспетый Сервантесом и Лопе да Вега, перл вернулся в Испанию, дабы украшать венец Девы Марии, а подчас и земных монархинь в особо торжественных случаях. После своего недолгого сидения на мадридском престоле Жозеф Бонапарт увёз в 1813 году раритет во Францию и презентовал своей племяннице Гортензии Богарне. Потом «Перегрина» оказалась у герцога Аберкорна, причём одно время из-за слишком свободной оправы восхитительная жемчужина, оправдывая своё имя, терялась, вдруг неожиданно обнаруживаясь, как будто после каких-то мистических странствований, то в Букингемском дворце, то в Виндзорском замке. На аукционе Сотбис в Нью-Йорке в 1969 году «исключительный» перл достался за 37 тыс. долларов кинодиве Элизабет Тейлор, прославившейся исполнением роли древнеегипетской царицы Клеопатры, которая, как помнит любезный читатель, в 66 году до н. э. ради любви к римскому полководцу Марку Антонию однажды прямо на пиру, вынув из серьги громадную жемчужину, бросила её в бокал с уксусом, чтобы растворить бесценный камень (хотя такая операция требует не только измельчения перла в порошок, но ещё и немалого времени на сам процесс), и затем, не поморщившись, выпила драгоценный напиток за здравие возлюбленного. Вторая, оставшаяся невредимой, серьга после смерти последней правительницы Египта попала в Рим, где дивный перл разрезали пополам, чтобы получившимися подвесками украсить статую богини Венеры – покровительницы рода Юлия Цезаря. Поговаривали, что якобы стоимость сих жемчужин составляла десятиметровую связку древнеримских серебряных монет-сестерциев.

История другой жемчужины, массой 133,16 гран, из-за идеальной сферической формы и ослепительной белизны названной «Ла Пеллегриной», найденной у берегов Индии, также начиналась в Испании, но она ещё более запутанна. «Королева жемчуга» послужила отцовским свадебным подарком короля Филиппа IV дочери, инфанте Марии-Терезии, выходившей замуж за Людовика XIV. Непревзойдённая жемчужина более века сберегалась в сокровищнице французской короны, ограбленной в 1792 году. Потом дивный перл попал к английскому то ли адмиралу, то ли капитану купеческого корабля, возвращавшемуся из Индии в Ливорно, и в этом итальянском порту куплен греком Зосимой, уроженцем Янины. Есть упоминания, что «Московская жемчужина», или «Жемчужина Зосимы», после смерти старика принадлежала какому-то богатому торговцу, около 1840 года жившему в московском монастыре. Через какое-то время её купила за 200 тысяч рублей княгиня Татьяна Васильевна Юсупова.

А через полвека к «Пеллегрине» присоединилась похожая на громадное яйцо, переливающееся радужными сполохами, жемчужина La R?gente, сверху слегка прикрытая ослепительно сверкающим двойным куполообразным листочком из многочисленных бриллиантов. Волшебной красоты перл, весивший 302,78 грана, также имел богатую историю. В 1811 году французский император Наполеон купил восхитительную жемчужину за 40 тысяч франков, чтобы та украсила новую диадему, созданную для Марии-Луизы, чтобы выразить молоденькой супруге благодарность и признательность за появление на свет долгожданного сына, получившего сразу титул Римского короля. Поход Бонапарта на Россию кончился крахом, на французском престоле опять, правда, ненадолго, оказались Бурбоны. Их сменила Орлеанская династия, оставившая трон в результате революции 1848 года. Выборным президентом Французской республики неожиданно оказался хитростью победивший соперников Шарль-Луи-Бонапарт, сын короля Голландии Людовика и Гортензии Богарне. Но честолюбивый политик желал неограниченной власти, и через четыре года президент превратился в императора Наполеона III. По страстной любви племянник Наполеона I в 1853 года женился на испанской аристократке Евгении Монтихо. Ради желанной возлюбленной новый император не пожалел диадемы Марии-Луизы. Теперь несравненная жемчужина «Регентша» оказалась главным акцентом в роскошном корсажном украшении, созданном придворным ювелиром Лемонье к свадьбе влюблённых. Однако не прошло и двух десятков лет, как Фортуна отвернулась от Наполеона III, попавшего в плен при Седане. Наступили годы очередной Французской республики. Её правительство посчитало необходимым в 1887 году продать с аукциона «никому не нужные» драгоценности Французской Короны, оставив лишь исторические шедевры. Карлу Фаберже удалось тогда через парижского посредника за 176 тысяч франков приобрести дивное украшение императрицы Евгении, а затем перепродать изумительное сокровище княгине Зинаиде Николаевне Юсуповой. Красавица обожала появляться в свете, горделиво демонстрируя жемчужину «Регентша», свисающую с небрежно перекинутой через левое плечо наподобие перевязи длинной жемчужной цепи-«сотуара». Такой княгиню запечатлел своей быстрой кистью Франсуа Фламенг (см. рис. 26 вклейки)[621].

После революционных смут следы обеих чудесных юсуповских жемчужин на время затерялись. И вдруг раритетная «Пеллегрина» появилась в 1935 году на выставке Русского искусства в Лондоне, а через полвека, в 1987 году, перешла на аукционе «Кристи» к какому-то богатею за баснословные 463 800 долларов.[622] Вскоре, 12 мая 1988 года, на торгах того же аукционного дома в Женеве покупатели активно оспаривали друг у друга дальнейшую судьбу знаменитой жемчужины «Регентша», неизвестно где хранившейся семь десятков лет.[623]