Фельдмаршальский жезл графа Ивана Фёдоровича Паскевича-Эриванского, светлейшего князя Варшавского

Кейбель выполнял для Двора самые разнообразные работы, включая реставрацию оружия из личной коллекции Николая I, хранившейся в Царскосельском Арсенале[261] а в 1841–1846 годах занимался оправой в золото резных камней из коллекции Эрмитажа.[262]

В 1840 году к бракосочетанию первого внука Николая I мастер исполнил из золота 85-й золотниковой пробы ещё один дежёне из одиннадцати необходимых для завтрака предметов, общий вес которых составил почти десять килограммов благородного металла. Через четверть века, 28 октября 1866 года, драгоценный сервиз, верно послуживший цесаревичу Александру Николаевичу и его супруге Марии Александровне, стал их родительским подарком новобрачным в день свадьбы сына-престолонаследника Александра Александровича (будущего императора Александра III) с датской принцессой Дагмар, при переходе в православие принявшей имя Марии Феодоровны.[263]

В 1850 году мастер сделал новый фельдмаршальский жезл, пожалованный генерал-фельдмаршалу графу Ивану Фёдоровичу Паскевичу.[264] Прославленный военачальник, некогда сопровождавший юного великого князя Николая Павловича в завершающем воспитание будущего самодержца путешествии по России и Западной Европе, получил немало наград за успешные боевые действия. Любезный читатель, конечно же, уже вспомнил о победе над Аббас-Мирзой, что так облегчило ужасное положение русского посольства, доставлявшего от имени императора Николая I хрустальное ложе в подарок шаху. Тогда, в сентябре 1826 года, виновник торжества Иван Фёдорович Паскевич получил исполненную, скорее всего Кейбелем, золотую с бриллиантами и лаврами шпагу с надписью: «За поражение персиян при Елизаветполе», а через полгода, сменив Алексея Петровича Ермолова, стал командующим Отдельным Кавказским корпусом и главноначальствующим на Кавказе. За взятие Эривани в октябре 1827 года Ивана Фёдоровича наградили орденом Св. Георгия 2-й степени, а через полгода полководец смог заключить весьма выгодный Туркманчайский мирный договор, и к России отошли Эриванское и Нахичеваньское ханства. Довольный Николай I вскоре возвёл своего бывшего ментора и «отца-командира» с нисходящим потомством в графы Российской империи, да ещё с почётной титульной прибавкой «Эриванский». Вскоре разгорелась русско-турецкая война 1828–1829 годов. Одна за другой пали сильно укреплённые крепости Карс, Ахалкалаки, Хертвис, Поти и Ахалцык. За Эрзерум граф И.Ф. Паскевич-Эриванский получил орден Св. Георгия 1-й степени, а в день подписания Адрианопольского мира произведён в генерал-фельдмаршалы. Затем была восставшая Польша. За её усмирение, закончившееся взятием Варшавы, обрадованный властелин сделал победителя в сентябре 1831 года не только наместником Царства Польского, но и превратил в потомственного князя Российской империи с титулом Светлости и дополнительной почётной приставкой «Варшавского».

Николай I пожелал в назидание потомству устроить в Зимнем дворце Фельдмаршальскую залу, украсив её портретами «титульных» полководцев, удостоившихся почётной приставки к своей родовой фамилии: графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина-Таврического, графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского и светлейшего князя Италийского, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова-Смоленского, графа Ивана Ивановича (Иоганна-Карла-Фридриха) Дибича-Забалканского и графа Ивана Фёдоровича Паскевича-Эриванского и светлейшего князя Варшавского. Остававшаяся свободной ниша должна была вдохновлять молодых воинов на грядущие подвиги, не менее славные, нежели свершённые прославленными героями предшествующих поколений.[265]

Известный русский художник Пётр Васильевич Басин успел выполнить эскиз порученного ему портрета Паскевича, однако в июле 1833 года самодержец лично пожелал, чтобы его «отца-командира» увековечил на холсте немецкий живописец Франц Крюгер. По заботливо присланным в далёкий Берлин нужным размерам будущей картины модный художник, особенно мастерски изображавший коней и всадников, написал заказанный ему «колоссальный и превосходно выполненный» портрет князя Паскевича, сразу же вызвавший восторженные отзывы на выставке, устроенной в столице прусского королевства перед отправкой готовой вещи в Россию. Видевшие полотно Крюгера, самим мастером оценённое в четыре тысячи экю серебром, восхищённо описывали эффектное творение иноземца: «Знаменитый полководец изображён на поле брани; он орлиным взором окидывает даль; в руках у него фельдмаршальский жезл, шинель брошена на пушку».[266]

В Пасхальную ночь 1849 года чрезвычайно торжественно, в присутствии императорской семьи, до четырёх часов утра проходило освящение Большого Кремлёвского дворца, возведённого по проекту архитектора Константина Андреевича Тона. По окончании красивой церемонии Николай I получил срочную депешу от юного австрийского императора. Франц-Иосиф умолял союзника о помощи, поскольку сам был не в силах справиться с венгерским восстанием, участники которого под командованием Гергея уже угрожали захватом Вены. Самодержец внял просьбам о спасении Австрийской монархии и тут же подписал приказ о походе русских войск[267] во главе с прославленным фельдмаршалом ветераном Паскевичем-Эриванским. После поражения под Коморном тридцатитысячная армия мятежников-венгров, борцов за независимость своей несчастной от засилья Габсбургов родины, сдалась Паскевичу, которому отныне должны были по повелению довольного Николая I воздавать воинские почести, ранее приличествовавшие по сану лишь государю. Не отстали в наградах победоносному предводителю русских войск и союзники. Вскоре приспел важный юбилей славного военачальника. 13 августа 1850 года министр императорского Двора предписал члену Кабинета Николаю Михайловичу Петухову срочно привезти утром следующего дня «рисунок фельдмаршальского жезла, по которому Его Величеству угодно сделать, для князя Варшавского, новый жезл с некоторыми изменениями за 50-летнюю службу». Чтобы не терять времени, Николай I собственноручно отредактировал текст будущей надписи на символе власти полководца. С первого взгляда, бумага архивного документа казалась небрежно заляпанной каким-то застывшим клеем, на самом деле это был слой специального прозрачного лака, которым покрывали, сберегая на века для потомства, все автографы и тексты, написанные рукой русского монарха.

Члены Императорского Кабинета 16 августа 1850 года выслушали монаршее повеление: новый жезл следует сделать привычного размера, однако цена его из-за алмазного декора должна составлять от 15 до 17 тысяч рублей. Не исключено, что сам Николай I, поскольку прекрасно владел рисунком, был автором эскиза будущей награды «отцу-командиру».

Жезл, как всегда, декорирован вьющейся по спирали ветвью лавра но вместо дубовой ветви переплеталась с ней такой же ширины георгиевская лента, – по рисунку она предназначалась для Георгиевского креста IV степени, однако здесь она напоминала о том, что фельдмаршал был кавалером 1-й степени этого престижнейшего ордена, знаки которого статутом предписывалось «никогда не снимать». Потому-то на одном из донышек крышек фельдмаршальского жезла помещён «государственный Российский герб из бриллиантов», а на противоположном – золотая полированная звезда, красиво выделявшаяся на матовом фоне. Обе крышки окаймлялись ободками из крупных бриллиантов. Привычные орлы и лавровые венки на одном из концов трубки жезла уступили место надписи из алмазов-роз, разделённой на две части двойными рядами бриллиантов: «за 50ти летнюю службу Генералъ Фельдмаршалу Князю Варшавскому Графу Паскевичу Эриванскому», продолжавшаяся на другой стороне: «за 24х летнее предводительствование победоносными Российскими Армиями въ Персии, Турции, Польше и Венгрии».

Заказ на исполнение передали Придворному золотых дел мастеру Вильгельму Кейбелю, причем предварительно тот должен был представить не только рисунок жезла в натуральную величину, но и выточить из дерева его модель, чтобы оценить вещь в объёме. Готовую модель должен был рецензировать министр Императорского Двора князь Волконский.

Однако Николай I не удержался и сам осмотрел 25 августа 1850 года деревянную модель жезла, после чего соизволил приказать: «Крест св. Георгия увеличить, как очерчено карандашом на моделе Жезла, собственною рукою Его Величества, а в надписи, если не будет места, то сократить слова и писать вместо Князю Кн., вместо Графу Гр.». К счастью, мастерам удалось разместить все титулы Паскевича без всяких сокращений, зато во второй части посвящения длинное и весьма сложнопроизносимое тяжеловесное выражение «предводительствование» заменили на «командование».

Победы и военные сражения не только шли «рука об руку», но, скорее, «устремлялись друг другу навстречу», а поэтому именно так направлены от противоположных концов череда веточек лавра и извивающаяся спиралью георгиевская лента, в знак равенства попеременно меняясь положением при пересечении.

Самодержец повелел не поскупиться на драгоценные диаманты, и к 16 сентября сотрудники Камеральной части Императорского Кабинета отобрали в хранилищах из поступлений последних двух лет шестьдесят крупных бриллиантов весом от 2 до 3,5 каратов, не говоря ещё о пятнадцати каратах бриллиантов поменьше. Правда, не все мелкие бриллианты пригодились Кейбелю при работе, и после её завершения Иоганн-Вильгельм вернул в Кабинет россыпь в 210/32 карата.

Ради предоставления мастеру нужных каменьев их выломали из нескольких вещей, в том числе и «из табакерки с портретом Его Величества», не говоря уже о неких серьгах «бутонами».

Мастер справился с Высочайшим заказом в кратчайшие сроки, и уже 20 сентября 1850 года представил готовую работу в футляре вместе со счётом. Поскольку Кейбелю не хватило «казённых» алмазов-роз, то к полученным двум тысячам штук он прикупил 60 крупных алмазов таких же огранки и качества, и каждый самоцвет обошёлся ювелиру в 45 копеек. Мастер использовал «собственное» золото, в основном применив металл современной 750-й пробы для прочности воинского жезла, а в декоре, когда требовался более пластичный сплав, то из 1,05 кг употреблённого золота примерно треть была 80-й (= современной 833-й) золотниковой пробы. Свою работу и футляр Кейбель оценил в 1700 рублей 26 копеек.

В тот же день в Кабинет вызвали обоих штатных оценщиков, и придворные ювелиры Яннаш и Кеммерер, внимательно осмотрев новенький, сверкающий золотом и многочисленными алмазами фельдмаршальский жезл и сверив данные счёта, письменно подтвердили, что всё исполнено отлично, абсолютно верно перечислено количество и качество камней и золота, да и цена последнего, как и потраченной работы, Кейбелем «назначена настоящая». Причитающиеся мастеру 2543 рубля 50 копеек серебром выплатили из Комнатной суммы, то есть из личных денег императора. А вместо двадцати семи рублей, потраченных ювелиром на докупленные им алмазы-розы, ему предпочли выдать под расписку столько же кабинетских камней, стоивших те же деньги.

В тот же знаменательный день чиновники Камерального отделения, чтобы не затруднять начальство излишними хлопотами, заботливо и быстренько подготовили для министра Двора Волконского текст рапорта Его Императорскому Величеству. Николаю I настолько понравился сделанный Кейбелем фельдмаршальский жезл, что он, изволив прямо на докладной начертать резолюцию «очень хорошо», повелел срочно отослать высочайшую награду юбиляру в Белую Церковь (город на Украине, где он тогда находился).

3 октября 1850 года, во время празднования памятного юбилея, титулованный виновник торжества получил звание генерал-фельдмаршала прусских и австрийских войск, а от русского самодержца – сделанный Кейбелем новый фельдмаршальский жезл с «особой бриллиантовой надписью».[268]

В 1859 году Кейбель по заказу Императорского Кабинета исполнил «про запас» ещё один «обычный», украшенный бриллиантами фельдмаршальский жезл. Владельцем сего знака отличия лишь 16 апреля 1878 года стал «окончательно покоривший Кавказ» великий князь Михаил Николаевич.[269] Брат Александра II во время русско-турецкой войны за освобождение Болгарии занимал пост главнокомандующего Кавказской армией, хотя и не обладал ни талантами военачальника, ни особой энергией в осуществлении тактических задач. Однако в октябре 1877 года он удостоился ордена Св. Георгия 1-й степени «за разбитие наголову» подчинёнными ему войсками «под личным предводительством Его Высочества армии Мухтара-паши на Аладжинских высотах и принуждение большей части оной сложить оружие»,[270] а через полгода – и фельдмаршальского жезла.