Кнут-Оскар Пиль

В мастерской Августа Хольмстрёма начинал свою учебу и даже нашёл своё семейное счастье Кнут-Оскар Пиль. Он родился в Боллстаде в апреле 1860 года в семье приходского портного, а поскольку в ней было 11 детей, то шестилетнего мальчика послали из-за финансовых затруднений к брату отца, ставшему часовщиком в Петербурге, и дядюшка даже усыновил мальчугана. Однако у матери разрывалось сердце от разлуки с малышом. Она приплыла за сынишкой в российскую столицу на попутной барже и вернулась с ним домой, но на родине ребёнок чуть не умер от голода, а поэтому бедные родители сочли за лучшее возвратить его приёмному отцу, вскоре пристроившему смышлёного мальчугана в ученики к ювелиру. Кнут-Оскар так полюбился своей аккуратностью, характером, исполнительностью и талантом Августу Хольмстрёму, что тот в 1887 году выдал свою старшую дочь Фанни за многообещающего молодого мастера и порекомендовал зятя Карлу Фаберже в управители и главные мастера московского отделения фирмы, с чем Пиль успешно справлялся вплоть до безвременной смерти в 1897 году.[732]

От этого брака на свет появилась известная художница Альма-Терезия Пиль, прославившаяся эскизами к ювелирным работам, особенно к «Мозаичному» пасхальному императорскому яйцу, где, будто крестиком по канве, вышиты цветы, но только вместо шерстяных ниток ячейки платиновой сетки заполнены «инеистыми» бриллиантами, алыми рубинами, лазурными сапфирами, ярко-зелёными изумрудами и золотистыми топазами. Не менее выразительно оказалось и «Зимнее» яйцо, с мотивами, навеянными морозными узорами на окнах. Воплотили и то и другое в предусмотренных ею драгоценных материалах мастера, работавшие в мастерской её дяди, златокузнеца Альберта-Вольдемара Хольмстрёма[733], успешно продолжавшего с помощью мастера Лаури Риинянена дело после смерти отца. Кстати, другая дочь Августа Хольмстрёма, Хилма-Алина, также стала дизайнером фирмы Фаберже.[734]

Кнут-Оскар Пиль успел до своей безвременной кончины сделать, исполняя заказ самой императрицы Александры Феодоровны, великолепное украшение для корсажа, называемое иногда «пластроном», входившее в состав изумрудного гарнитура.[735] (Дивной красоты диадему и ожерелье, как уже упоминалось выше, создали «петербургские» Болины.) Съёмный треугольник нагрудника-«пластрона», образованный пятью бантами, причудливо «вывязанными» из сплошь усыпанных бриллиантами лент вокруг изумрудных кабошонов, получился таким эффектным, что его, спустя почти столетие, повторили по старой чёрно-белой фотографии (правда, уже не в золоте и серебре, а в золоте и платине, да к тому же чуть изменив пропорции) Виктор Николаев и Геннадий Алексахин, ювелиры Алмазного фонда СССР.[736]