Добрая ссора

Различия в отношении к самому конфликту проявляются в повседневном общении. Гейл терпеть не может споров. Ее глубоко огорчает, когда Норман сердится и повышает голос. «Я не могу разговаривать, когда ты кричишь, – говорит она. – Почему мы не можем обсудить это как взрослые люди?». Норман никак не может этого понять. Для него ссориться с кем-либо – свидетельство близости. И наоборот, нудные нескончаемые обсуждения, которые она ценит как признак близости, ненавистны ему. Они его просто выматывают; а вот после доброй ссоры он чувствует себя прекрасно. Жена от ссор устает и страдает. Для Нормана же ссоры – форма ритуальной схватки; они ему дороги как знак сопричастности – в спор вступают только те, у кого близкие отношения.

Во многих культурах мира споры, а также игры – приятный признак близости. В Греции у американцев часто складывается впечатление, что они являются свидетелями спора, когда yенароком слышат дружескую беседу, более оживленную, чем принято в их стране. Лингвист Дебора Шиффрин показала, что в общении еврейских рабочих (и мужчин, и женщин) из Восточной Европы, живущих в Филадельфии, дружеская перепалка является неотъемлемым атрибутом. Лингвист Джейн Франк проанализировала беседы еврейской пары. Супруги были склонны занимать противоположные позиции и спорить в повседневном общении. Однако они не ссорились, а устраивали своего рода публичный «спарринг», где оба «боксера» были на одной стороне.

Греки часто выражают заботу, указывая людям, что делать. Одна гречанка, учившаяся в Соединенных Штатах, удивляла и даже раздражала соседок по общежитию, задавая им вопросы типа: «Почему ты так долго держишь дверцу холодильника открытой?» и «Почему ты ешь так мало? Тебе надо есть больше». Такие вопросы обычны среди друзей в Греции и расцениваются как проявление заботы и вовлеченности. Американцы же видят в них навязчивость и осуждение. Американки прозвали эту женщину «мамашей». Ее намерение проявить дружескую заботу было воспринято как проявление статусных характеристик матерей, говорящих с детьми.

Социологи Уильям Корсаро и Томас Риццо изучали поведение детей в возрасте от двух до четырех лет в американских и итальянских детских садах. Они обнаружили, что одним из любимых занятий детей-итальянцев было участие в своего рода горячих дискуссиях, которые итальянцы называют discussione, но американцы расценили бы их как перепалку. Исследователи описывают типичную ситуацию, которая проигрывалась несколько раз в неделю, когда предполагалось, что дети спокойно рисуют: мальчик по имени Роберто делает вид, что ищет красный фломастер. Убедившись, что все за столом за ним наблюдают, он пробует и откладывает все красные фломастеры на своем столе, затем встает и берет один с другого стола. Дети за этим столом этого или не замечают, или, что более вероятно, делают вид, что не заметили. Но вскоре девочка Антония, сидящая за тем столом, громко спрашивает: «Где красный?», и она демонстративно начинает искать фломастер и проявлять недовольство всеми теми, которые она и ее соседи по столу могут найти.

Затем разыгрывается драма. Вот как Корсаро и Риццо описывают это:

Антония хлопает себя по лбу ладонью и кричит: «Нас ограбили!»

Это восклицание одновременно приводит всё в действие. Роберто поднимает голову от своего рисунка и улыбается другим детям за своим столом. Они все ловят его взгляд и улыбаются в ответ, выражая готовность к предстоящим событиям. В то же время несколько детей за третьим столом осматривают стол Антонии и затем быстро – стол Роберто. Наконец, Мария, сидящая за столом Антонии вскакивает, показывает на Роберто и кричит: «Это Роберто взял!». Антония, Мария и несколько других детей тотчас же демонстративно вышагивают к столу Роберто. Как только они подходят, Луиза, сидящая за его столом, хватает семь или восемь фломастеров (включая тот, который взял Роберто) и прячет их под столом у себя на коленях. Подойдя к столу, Антония обвиняет Роберто в краже красного фломастера. Он это отрицает, предлагая Антонии и другим детям найти украденный фломастер. Пока Антония и Мария его ищут, Вруна при поддержке нескольких других детей с третьего стола включается в спор, утверждая, что Роберто действительно утащил фломастер и что Луиза его прячет. Луиза кричит: «Нет, неправда!» Но Антония протягивает руку под стол и хватает фломастеры, которые прячет Луиза. В этот момент стоит жуткий крик, дети энергично жестикулируют, толкаются и пихаются, так что воспитателям приходится снова вмешаться и уладить спор.

Эти дети ссорятся не из-за фломастеров: их более чем достаточно. Как утверждают Корсаро и Риццо, им просто больше нравится спорить, а не рисовать. И в итальянском детском саду это, видимо, характерно для девочек так же, как и для мальчиков.