Предисловие

Жизнь каждого человека представляет собой череду разговоров. В центре моих социолингвистических исследований всегда стоял анализ повседневных бесед и их воздействие на отношения людей. В этой книге я слушаю мнения женщин и мужчин и пытаюсь извлечь смысл из бессмысленных на вид недоразумений, которые постоянно присутствуют в наших взаимоотношениях и показывают, что мужчина и женщина могут интерпретировать одну и ту же беседу по-разному, даже если кажется, что они понимают друг друга. Я объясняю, почему искренние попытки поговорить так часто заводят в тупик и как мы можем предотвратить или хотя бы смягчить разочарование.

В моей книге «Я не это хотела сказать!» («That’s Not What I Meant!») показано, что стили общения различаются. Так, когда говорят люди из разных частей страны или разных этнических или социальных групп, вполне вероятно, что из слов друг друга они извлекут не совсем тот смысл, который в них вкладывался. Но от нас не требуют соединять свою жизнь с людьми из других частей страны или других этнических групп, хотя многие делают такой выбор. Зато предполагается, что мы свяжем свою жизнь с человеком противоположного пола, и у многих эти отношения длятся если не всю жизнь, то в течение долгого периода времени. И хотя многие из нас (правда, таких людей все меньше и меньше) могут провести большую часть жизни, не общаясь близко с людьми, которые выросли в совершенно другой культуре, мало кто – даже те, кто не состоит в браке или предпочитает однополый брак – может избежать тесного контакта с людьми противоположного пола, среди которых есть если не друзья, то родственники и коллеги по работе.

В книге «Я не это хотела сказать!» десять глав, одна из которых рассматривает гендерные различия в стилях общения. Но когда мне предлагали дать интервью, написать статью или прочитать лекцию, в 90 % случаев меня просили сосредоточиться на 10 процентах книги, а именно на этой главе о различиях мужчин и женщин. Все хотели узнать побольше о гендере и стиле общения.

Я и сама хотела расширить свои знания. Ведь, на мое решение стать лингвистом в значительной степени повлиял курс, преподаваемый Робин Лакофф, который включал ее исследование гендера и языка. Моим первым крупным лингвистическим исследованием было изучение гендерных и культурных различий в косвенных речевых актах, и я была неплохо знакома с работами других ученых по этой теме. Правда, я всегда обитала на краю гендерных исследований и не проникла в их «сердцевину» – отчасти из-за того что эта область вызывает много споров.

«Искры летят» всякий раз, когда я пишу или говорю о различиях речевых стилей женщин и мужчин. Как правило, люди соглашаются с моими идеями и говорят, что они объясняют их собственный опыт. Они с облегчением узнают, что беспокоиться их заставило обычное положение дел и что с ними, их партнерами или их взаимоотношениями ничего ужасного не происходит. На манеру речи партнеров, которую они приписывали их личным недостаткам, следует смотреть как на отражение другой системы. И собственные манеры общения, из-за которых партнеры не давали им покоя в течение многих лет, оправданны и являются логичными и обоснованными.

Но хотя большинство людей находит, что мое объяснение гендерных различий в стилях общения совпадает с их собственным опытом, и готово тотчас предложить в доказательство примеры из личного опыта, некоторые раздражаются при одном упоминании слова «гендер». Есть и такие люди, которых злит простое предположение, что женщины и мужчины – разные. Такая реакция может исходить как от женщин, так и от мужчин.

Некоторые мужчины слышат в любом исходящем от женщины утверждении о различиях женщин и мужчин обвинение – модный способ воздеть руки и воскликнуть: «Ах вы, мужчины!». Им кажется, что на них если не клевещут, то превращают в объект уже одним фактом обсуждения.

Но не только мужчины выражают негодование по поводу рассуждений о женщинах и мужчинах. Некоторые женщины опасаются – и не без основания, – что любое упоминание гендерных различий будет воспринято как намек, что отличаются именно женщины – отклоняются от стандарта, которому соответствует любой мужчина. То, что характерно для мужчин, воспринимается как норма, а то, что характерно для женщин, – как отклонение от нормы. А от понятия «другой» до понятия «худший» – только один, возможно неизбежный, шаг.

Кроме того, если обнаруживается, что женские и мужские стили общения отличаются, именно женщинам обычно предлагают измениться. Подтверждение этому я нашла в реакции на мою собственную статью, которую написала для «Вашингтон Пост». В ней я описала беседу супружеской пары, которая произошла в автомобиле. На вопрос супруги «Не хочешь остановиться что-нибудь выпить?» ее муж правдиво ответил «Нет», и они не остановились. Позже он был поражен, когда узнал, что его жена была недовольна тем, что они не остановились, так как хотела пить: «Почему она просто не сказала, чего хотела? Что это за игры?». Жена, объяснила я, была недовольна не тем, что не добилась своего, а тем что не учли ее желание. С ее точки зрения, она, в отличие от мужа, побеспокоилась о нем.

Анализируя этот пример, я подчеркнула, что муж и жена имели разные, но равноценные стили. Эта точка зрения была утеряна в жестоко отредактированной версии моей статьи, появившейся в «Торонто стар», в которой я якобы советовала: «женщина должна понять, что, когда он отвечает “да” или “нет”, это не означает, что он не хочет обсудить вопрос». Редактор «Стар» вычеркнул непосредственно предшествующий этому предложению текст, в котором говорилось: «Чтобы понять, что же происходит не так, мужчина должен осознать, что, когда женщина спрашивает о его желании, она не запрашивает информацию, а скорее начинает обсуждение того, что они оба хотели бы. Однако, со своей стороны, женщина должна понять, что…». Ловкое владение редакторскими ножницами превратило мое утверждение о необходимости для женщин и мужчин одинаково приспосабливаться друг к другу в утверждение, что женщины должны предпринимать односторонние попытки понять мужчин. Сообщение женщинам того, что они одни должны «понять», подразумевает, что манера поведения мужчин является правильной, а манера поведения женщин – неправильной. Эта отредактированная версия была перепечатана в одном из учебников, и ошибка стала распространяться далее.

Все мы знаем, что мы – единственные в своем роде личности, но других людей склонны рассматривать как представителей групп. Это – естественная тенденция: чтобы понять окружающий мир, мы должны судить его по определенным моделям. Мы не справились бы с каждодневным потоком людей и предметов, если бы не могли о многом догадываться и чувствовать, что знаем, кто они и что собой представляют. Но эта естественная и полезная способность видеть образцы подобия имеет и печальные последствия. Сведение человека к упрощенной категории оскорбительно, а также вводит в заблуждение. Разделение женщин и мужчин на категории рискует усилить этот редукционизм.

Обобщения, улавливая сходства, затемняют отличия. На формирование людей влияют бесчисленные факторы, такие как этническая, расовая, классовая принадлежность, религия, возраст, профессия, географические районы, в которых живут они сами и их родственники, и многие другие отличительные черты группы; все они сочетаются с личными чертами характера и склонностями. Людям свойственно оценивать других, относя их к одной или нескольким категориям, например «южная красавица», «еврей-интеллектуал из Нью-Йорка», «бостонский аристократ» или «темпераментный итальянец». Хотя эти категории и могут предсказать определенные моменты поведения людей, они в своем описании упускают гораздо больше, чем улавливают. Каждый человек в бесчисленных отношениях совершенно непохож на кого-либо еще, включая и тех, кто принадлежит к тем же самым категориям.

Несмотря на эти опасности, я присоединяюсь к все шире распространяющемуся диалогу о гендере и языке, потому что риск игнорирования различий выше, чем опасность их упоминания. Замести что-то громоздкое под ковер – не значит это убрать. Решив пройти через комнату, вы обязательно споткнетесь и упадете. Отрицание реальных различий может только усугубить недоразумение, которое уже широко распространено в нашу эпоху изменения и преобразования отношений между женщинами и мужчинами.

Сделать вид, что женщины и мужчины – одинаковы, оскорбительно для женщин, так как отношение к ним основывается на нормах поведения мужчин. Но это обижает и мужчин, которые с добрыми намерениями говорят с женщинами так, как если бы они говорили с мужчинами, и приходят в замешательство, когда их слова не оказывают ожидаемого эффекта или даже вызывают гнев и негодование.

Американка индейского происхождения Эбби Абинанти отразила этот парадокс в описании того, почему учеба на юридическом факультете была для нее трудной и неприятной:

Люди неодобрительно относились или не признавали, что юристами могут быть индейцы или женщины. Некоторые не могли решить, что им было более ненавистно, а некоторые делали вид, что им все равно, что мы все одинаковые: я тоже могла быть «своим парнем», «одним из “белых” парней». Вряд ли. Оба этих подхода создавали мне трудности.

Нетрудно понять, как люди, которым ненавистна мысль, что женщины или индейцы могут быть юристами, с большим удовольствием осложняют жизнь индейской женщины на юридическом факультете. Тяжелее понять, каким образом те, кто хотел принять ее как равную себе, тоже осложняли ей жизнь. Предположение, что она такая же, как и все, было деструктивным, так как она не была такой же; установки, ценности и стили общения, которые отражали и подтверждали их индивидуальность, разрушали ее индивидуальность.

Желание подтвердить равноправие женщин привело к тому, что некоторые ученые неохотно показывают, что они отличаются, поскольку различия могут использоваться для оправдания неравноценного отношения и возможностей. Я с пониманием и симпатией отношусь к тем, кто считает, что между женщинами и мужчинами существует единственное различие – социальная несправедливость, которую можно устранить. Однако мое исследование, исследования моих коллег, мой собственный опыт и опыт других показывают, что это все же не так. В стилях общения существуют гендерные различия, и мы должны определить и понять их. Без этого понимания мы обречены обвинять других людей или самих себя – или отношения – за то, что наши контрастирующие разговорные стили вводят в заблуждение и таят опасность.

Признание гендерных различий освобождает людей от бремени индивидуальной патологии. Многие женщины и мужчины недовольны своими близкими отношениями и разочаровываются еще больше, когда пытаются их обсудить. Применение социолингвистического подхода к изучению взаимоотношений позволяет объяснить это недовольство, не обвиняя друг друга в «странностях» или неправоте и не разрывая отношения. Если мы осознаем и поймем наши различия, то сможем принять во внимание стили общения людей противоположного пола, приспособиться к ним и научиться другому стилю.

Социолингвистический подход, которого я придерживаюсь в этой книге, показывает, что многие разногласия возникают из-за того, что мальчики и девочки растут в весьма разных культурах, поэтому общение между женщинами и мужчинами является межкультурной коммуникацией. Межкультурный подход к гендерным различиям в разговорном стиле отличается от трудов по вопросам гендера и языка, в которых утверждается, что беседы между мужчинами и женщинами терпят неудачу из-за стремления мужчин доминировать над женщинами. Нельзя отрицать, что мужчины как класс доминируют в нашем обществе и что многие мужчины в своей жизни стремятся подчинить женщин своей воле. И все же только мужским господством не всегда можно объяснить все, что происходит с женщинами и мужчинами, когда они разговаривают – особенно если они искренне пытаются отнестись друг к другу с вниманием и уважением. Эффект превосходства не всегда является результатом намерения доминировать. Именно этому новому взгляду будет посвящена моя книга.

В нынешнюю эпоху открывающихся возможностей женщины начинают занимать руководящие посты. Сначала мы предполагали, что они смогут просто говорить так, как всегда, но это часто оказывается недейственным. Тогда логично предположить, что они должны изменить свой речевой стиль и разговаривать как мужчины. Однако женщинам такое изменение стиля неприятно, да и ничего оно не меняет: женщин, говорящих в мужской манере, оценивают по-другому – и сурово. Остается один выход – изучить то, из чего мы можем выбирать, и то, как это действует. Только поняв стили общения друг друга и наши собственные возможности, мы сможем их расширить и избежать тесных рамок монолитного разговорного стиля.

Различия в стилях общения не объясняют всех проблем, которые возникают в отношениях между женщинами и мужчинами. Взаимоотношениям людей иногда угрожают психологические проблемы, настоящие неудачи в любви, недостаток заботы, подлинный эгоизм и существующие последствия политической и экономической несправедливости. Но в огромном количестве случаев общение не удается просто потому, что партнеры по-разному выражают свои мысли и чувства и свои предположения о том, как нужно общаться. Если мы сможем разобраться в этих различиях, нам будет легче противостоять реальным столкновениям интересов и найти общий язык, чтобы преодолеть их.

В начале предисловия к книге «Я не это хотела сказать!» я рассказала о студентке, которая сообщила, что, слушая мой курс лекций в Университете Джорджтауна, спасла свой брак. Недавно она – теперь профессор и до сих пор замужем – написала мне письмо: она разговаривала с мужем, и беседа каким-то образом превратилась в спор, в разгар которого он раздраженным тоном сказал: «Доктору Таннен надо бы поскорее написать новую книгу, потому что повсюду все эти дела с общением мужчин и женщин – величайшая проблема!». Заканчивая это предисловие, я хочу сказать, что посвящаю эту книгу ему и всем женщинам и мужчинам, которые изо всех сил стараются договориться друг с другом.