На его плече

Тонкие волосы блестят на его плечах,

Как эполеты, напоминая мне

Шелковые нити, которыми Пенелопа

Ткала гобелен, ожидая,

Когда ее герой вернется домой.

Мы, женщины, всегда тоскуем по мужчинам

Из мифов или рекламы «Мальборо».

Все начинается снова, когда он

Гладит меня по спине. Я вдыхаю запах

И расслабляюсь. Я снова становлюсь

Беззащитной девочкой, хочу только

Закрыть глаза, положить голову

Ему на плечо.

Сколько лет мне было в первый раз,

Может быть, три? Это случилось,

Когда папа пришел домой. «Пожалуйста,

Обними меня, защити меня, оборотней

Выпустили, их глаза яростно горят.

Если не обнимешь, я знаю, я умру».

Я закрыла глаза и положила

Голову ему на плечо.

Когда мне было шестнадцать, созревшей, но невинной,

У беседки, увитой зеленью, жаркой летней ночью

Губы моего первого поклонника легко коснулись моих.

«Мой герой, Твоя Джульетта здесь». Розовый тюль обволок

Мое сердце. Я закрыла глаза и положила

Голову ему на плечо.

Я – взрослая женщина, мать мужчин,

Опыт забывается, память успокаивается,

Лишь только на миг я спасена.

Мой герой здесь, хотя бы на час,

Хочет сразиться, убить всех моих врагов.

Иллюзии, мифы, чтобы ни было правдой,

Я закрываю глаза, кладу голову

Ему на плечо.

Стихотворение Ромни-Браун описывает по-детски беззащитную природу и защитное значение асимметричного объятия, при котором женщина кладет голову на плечо мужчине, прильнув к нему. Поэтесса находит истоки этого восхитительного чувства защищенности в своих отношениях с отцом в детстве. Возможно, маленький мальчик также льнул к отцу или к матери в поисках утешения и защиты. Но, став взрослой, женщина по-прежнему принимает детскую позу в этой конфигурации, тогда как мужчина принял позу, занимаемую родителем.

Это стихотворение также описывает автоматизм, с которым женщина принимает позу человека, находящегося под защитой по отношению к мужчинам, которые не защищают ее в буквальном смысле. Стандартный трафарет неизменно на месте: молодая девушка займет в нем свое место на первом свидании, и он никуда не исчезнет даже полжизни спустя, чтобы она могла войти в него после развода. Роль женщины в этой ритуальной конфигурации неизменна даже тогда, когда она уже давно доказала свою способность защищать других как «мать мужчин».

Устойчивость этих ритуальных конфигураций изображается в главной сцене фильма «Случайный турист». Главный герой, Мэйкон, в смятении чувств оказывается в доме Мюриэл – женщины, проявившей к нему романтический интерес. Мэйкон рассказывает Мюриэл ужасную историю о смерти своего сына и признается, что так и не смог оправиться. Взволнованная его признанием, Мюриэл ведет Мэйкона в спальню, чтобы утешить его после страшной утраты. В постели Мэйкон лежит на спине и поднимает руку, чтобы обнять припавшую к нему Мюриэл. При постановке этой сцены режиссер, очевидно, почувствовал, что общепринятый стандарт – мужчина должен занимать физическое положение защитника и утешителя – был сильнее снимаемой мизансцены, в которой Мюриэл утешает Мэйкона.

То, какие позы женщины и мужчины занимают друг относительно друга, когда они лежат вместе, является лишь одним из хитросплетений асимметрий, предписываемых нашей гендерной принадлежностью и одновременно усиливающих различие в статусе между мужчинами и женщинами. Эти асимметрии очень выразительно описывает Гоффман:

В нашем обществе во всех классах нежнейшее выражение привязанности включает проявления, которые являются политически сомнительными, причем место, занимаемое в них женщиной, отличается от места, занимаемого мужчиной, и обусловлено его местом. Жесты, отражающие привязанность и принятые для мужского и женского пола, отражают также защитника и защищаемого, обнимающего и обнимаемого, утешителя и утешаемого, поддерживающего и поддерживаемого, выражающего любовь и принимающего ее; и то, что мужчина окружает, а женщина окружаема, считается абсолютно естественным. Все это может лишь напомнить нам, что мужское доминирование – особенное, доминирование, которое может быть привнесено в моменты наивысшей любви и нежности не создавая явного напряжения. И действительно: такие моменты едва ли можно представить отдельно от этих асимметрий.

Гендер – непреходящая категория. По словам Гоффмана, это «одна из наиболее глубоко укоренившихся особенностей человека» (!). Мы создаем мужественность и женственность своим поведением, все время полагая, что мы просто действуем «естественно». Но восприятие того, что является естественным, различается у женщин и мужчин. И то, что мы считаем естественно мужским и женским, основывается на асимметрии.

В терминах Гоффмана гендерные отношения строятся по образцу комплекса родитель-ребенок. Другими словами, способы, которыми мы разыгрываем свой гендер, когда пытаемся быть хорошими женщинами и мужчинами, основаны на аналогии с родителями и детьми. Гоффман отмечает, что мужчины по отношению к женщинам – как родители по отношению к детям: любящие защитники, которые придержат дверь открытой, предложат первую конфету, достанут до высоких полок и поднимут тяжести. Но наряду с этими преимуществами детства идут и обязанности: деятельность детей можно прервать, их время и территория могут использоваться. Привилегия быть защищенной сопровождается потерей прав, лишает уважения и признания полноценности. Роль защитника характеризует вас как человека компетентного, умелого и заслуживающего уважения, а роль нуждающегося в защите позиционирует как некомпетентного, неумелого и нуждающегося в снисхождении.