Ускорение
Ускорение
Романтическая эйфория, присущая новой правящей элите, опиралась на уверенность, что реальное воплощение принципов Правды на основе всеобщего согласия позволит быстро удовлетворить утилитарные потребности народа. Отсюда — требование ускорить экономическое развитие общества. Идея ускорения постоянно присутствовала на всех этапах псевдосинкретизма, хотя и в разных формах и степени. Она диктуется либеральной ипостасью псевдосинкретизма, хотя и в односторонней, искаженной форме. Идея ускорения постоянно стимулировалась растущим утилитаризмом, настоятельно требующим удовлетворения потребностей в благах. Доминирование утилитаризма посредством выдвижения на первый план материальной заинтересованности означало крутой поворот в псевдосинкретизме, что в конечном итоге было лишь одним из проявлений возрастающего массового утилитаризма. Традиционализм, по сути, противостоит утилитаризму. Тем не менее в определенных рамках они совместимы, и утилитаризм прорастает как бы изнутри традиционализма. Традиционализм в определенных пределах может быть вовлечен в процесс ускорения, когда последнее выступает как навязанное внешнее условие жизни, к которому можно и необходимо адаптироваться и которое можно рассматривать как средство воспроизводства традиционализма.
На этой нравственной смеси культивировались представления о необходимости за немногие годы пробежать тот путь, который США прошли за десятилетия. Потребность в этом определялась тем, что, например, сельское хозяйство давало продукции меньше, чем в прошлом глобальном периоде. Люди, которые сомневались в возможности догнать американцев раньше 1975 года, подвергались осмеянию. Н. Хрущев говорил: «Вы же видите, что многие колхозы буквально за два–три года увеличивают производство продуктов в несколько раз… Сила колхозного строя, патриотизм советского строя, советских людей, социалистическое соревнование позволят нам решить эту задачу в ближайшие годы». Писатель А. Стреляный, описывая одно из собраний, где обсуждалась эта проблема, замечает: «В этом смеющемся зале он (Хрущев) был самым трезвым человеком, не будем этого забывать, чтобы лучше понять, на какой почве он вырос» [8]. Если такой утопист, как Хрущев, был «самый трезвый», то каковы же были все остальные? Утопизм, вера в спасительность партиципации к Правде–истине, хотя и каждый раз различно трактуемой, сопровождали все этапы. В 1953 году выдвинута была задача за два–три года достичь уровня потребления продуктов питания, соответствующего научно обоснованным нормам. XX съезд партии сконцентрировал внимание на необходимости добиться «значительного повышения материального благосостояния и культурного уровня народа». Это вполне отвечало реальным стремлениям людей, которые, как говорилось в одном популярном анекдоте времен Сталина, были сходны с индейцами тем, что «были голые и с вождем». В ближайшие годы страна должна была догнать США по производству мяса, масла и молока на душу населения. Налицо было серьезный сдвиг: если раньше власть обращалась к народу главным образом на языке добра и зла, то теперь разговор шел в значительной степени на языке утилитаризма. Однако этот утилитаризм произрастал на основе древней инверсионной логики, где результата предполагалось достигнуть не длительным трудом, а посредством чуда молниеносного перехода, где сам освобожденный от авторитаризма труд выступал как некоторое чудо. Тем не менее новый идеал знаменовал для людей начало новой жизни. Московский рабочий высказал следующую мысль: «Мы думали, что со смертью Сталина жизнь кончилась. Оказывается, она теперь только начинается».
Это стремление удовлетворить утилитарные потребности людей сливалось со стремлением сместить ответственность вниз. В марте 1956 года было принято прямо–таки революционное постановление об изменении практики планирования сельского хозяйства. В нем говорилось: «Для того, чтобы обеспечить государство всеми видами сельскохозяйственной продукции, совсем не требуется из центра доводить до колхозов и совхозов планы посева по всем культурам, планировать все виды скота и количество поголовья, не предоставляя возможность колхозам и совхозам проявить инициативу в более правильном и рациональном ведении хозяйства». Наносился мощный удар по самому принципу авторитарного управления. Сельскохозяйственные предприятия должны были учитывать необходимость обеспечить натуральные госпоставки продуктов полеводства и животноводства. В остальном они «по своему усмотрению определяют размер посевных площадей по культурам, а также продуктивность животноводства и скота по видам». Теперь планирование в сельском хозяйстве должно было начинаться непосредственно в колхозах совместно с МТС и в совхозах.
Практика «планирования снизу» вводилась не только в сельском хозяйстве. В промышленности должны были составляться предварительные планы на местах. Этими планами должны были руководствоваться планирующие организации при составлении общих планов. Идея таких новшеств заключалась в ограничении административного вмешательства в экономическую деятельность. В марте 1956 года было принято постановление, посвященное уставам колхозов. Оно было направлено против авторитаризма, против «нарушения колхозной демократии со стороны местных партийных, советских и сельскохозяйственных органов, когда колхозам навязываются общие, не отвечающие конкретным условиям производства и уровню развития хозяйства, организационные формы и хозяйственные нормативы». Колхозам разрешалось «самим дополнять и изменять отдельные положения принятого сельскохозяйственной артелью устава с учетом местных конкретных условий колхоза». Иными словами, допускались новшества да же в сфере организационного творчества, повышающего разнообразие колхозов, хотя и в узких рамках.
Расширились права местных советов. В 1956 году было принято постановление о повышении зарплаты низкооплачиваемым рабочим и служащим, принят закон о пенсиях, в 1957 году расширена программа жилищного строительства. В 1957 году были отменены обязательные поставки сельскохозяйственных продуктов с личных хозяйств рабочих и служащих, принято постановление Пленума ЦК «О работе профессиональных союзов СССР», которое объявляло производственное совещание рабочих и служащих постоянно действующим органом. Тем самым ставилась задача вовлечь работающих в управление производством. В 1956 и 1959 годах были приняты постановления об улучшении общественного питания.
Государственному крепостничеству также был нанесен серьезный удар. 25 апреля 1956 года был принят указ «Об отмене судебной ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий и из учреждений, за прогул без уважительных причин». Трудящиеся получили право уйти с работы, предупредив об этом администрацию за две недели. Положение это, однако, не касалось десятков миллионов колхозников, не имевших паспортов. Принципиально изменилась атмосфера в сообществах на всех уровнях. Раньше любой промах мог рассматриваться как вражеский выпад. Для новой версии характерна тенденция сглаживать острые углы, не осложнять обстановку; отсюда попытки помочь провинившемуся исправиться и включиться в общий ритм. Характерно нежелание акцентировать внимание на фактах реальных нарушений, подчас приобретавшее комические или уродливые формы (например, коллективы обязывались брать на поруки подчас серьезных преступников). Такая позиция определялась традиционной верой в силы, присущие сообществу, локальному миру, связанному общими целями и системой личных отношений. Новая версия псевдосинкретизма отходила от машинного идеала, увеличивая ценность личности, двигалась навстречу ее утилитарным потребностям. Некоторые преграды перед инициативой исчезли, усилилась возможность прямо или косвенно получать выгоду от улучшения производительности на всех уровнях. Началась реализация эффекта, который можно было получить, опираясь на обыденное сознание, за счет ликвидации вопиющих, бросающихся в глаза фактов бесхозяйственности.
Важным фактором был рост активности в производстве, усиление ее стимулирования. Определенные успехи были и в сельском хозяйстве. Например, за первые пять лет пребывания Хрущева у власти заготовки мяса выросли на 162%, молока — на 205%, зерна — на 189% и т. д.