12

Я поднял глаза к небу. Это было невозможно, но это — было.

На миг мне показалось, что я — в Форменосе и смотрю на юг. А оттуда льётся серебряный Свет Тельпериона.

Но я в Эндорэ и смотрю на запад. А Свет — есть.

Свет не призрак, не морок. Он медленно поднимается. Уже появляются тени.

Реальностью становится то, что было желаннее и вожделеннее самых безумных грёз.

Древа не мертвы. Их Свет не сгинул. Он пришёл в Эндорэ.

Запрокинув голову, я смотрел на небо. И увидел ладью, полную серебряного Света, как Сильмарили полны Светом Древ.

Не сгинули! Не погибли!

Я плакал от счастья и не стыдился своих слёз.

Значит, я был прав. Значит, Валар смогли и без Сильмарилов возродить Древа. Значит, я был прав, отказав всем Валарам в Алмазах.

Свет Сильмарилов я отдал Людям. Не Мелькору — им. И — случилось что-то, отчего Валар возродили Свет Тельпериона не для Амана, но для всех. Свет изначальный, хранимый Алмазами, и Свет возрождённый равно будут доступны атани.

Слёзы катились по моим щекам. Я не мог — да и не хотел — их сдерживать.

Долгие годы я ненавидел себя за свой отказ Яванне. Да, мои слова тогда не меняли ничего — Сильмарили уже были похищены. Но знать, что ты сам, своей рукой, обрекаешь окончательной и бесповоротной гибели самое святое…

Не окончательной.

Не гибели.

Живое серебро льётся с неба.

Я готов пить его, как воду в жару. И я пью его — кожей, глазами, сердцем. Душой.