11

Внизу промчались балроги.

Несколько прошлых дней я провел в счастливых грёзах, удивлённый и обрадованный, что за отцом нет погони. Рано обрадовался.

Сгустки живого огня пробежали точно по следу отца. Словно они видели его.

«Пробежали» — не то слово.

Они мгновенно пронеслись, миг назад они были подо мной, и вот уже они далеко, и вот — почти у горизонта, и вот — лишь рыжая точка в предгорьях юга.

Осталась лишь медленно догорающая трава. Оранжевая… багровая… чёрная. Чёрная полоса через равнину.

Догонят.

Липкий холод в груди.

Но… догонят — если найдут! Отец выехал из Ангбанда не таясь, здесь его след искать не надо, но там, в горах и лесах юга…

Надежда ещё есть. Только она одна и осталась.

Эру Единый! Мы прокляты Валарами, и они не услышат моих слов. Но Ты, прозревающий больше, чем видно с вершины Таниквэтиль, Ты — внемли! Феанор проклят за деяния, которые он совершил в ослеплении горя, он был бессилен против коварства Отца Лжи, и всё же, зри: он не стал слугою Врага, он принёс в мир Сильмарили и сохранил их для Эндорэ, и если сейчас он погибнет, то мрак поглотит последнее вместилище Света Древ. Если он погибнет, то Эндорэ лишится того единственного, кто способен противустать Врагу! Если я должен отдать свою жизнь ради жизни отца — я с радостью расстанусь с ней. Если же мы, проклятый народ, не стоим Твоего милосердия, то не ради нас, но ради Эндорэ — обереги жизнь моего отца!