38

Качнулись еловые ветви. Из-за деревьев выскочил волк и коротко рыкнул. Морда зверя была вымазана свежей кровью.

Тёмный Вала сделал знак высокому белобрысому парню, одному из своих помощников. Тот быстро собрал нескольких мужчин, и вся компания направилась в лес следом за волком — забрать ту часть добычи стаи, которая предназначалась для атани.

…«Мелькор, что с моим сыном?!»

Тёмный Вала, который задумчиво глядел вслед Людям, даже вздрогнул от неожиданности.

«С которым?!»

«Что с Маэдросом? Что с ним произошло?! Ты обещал мне, что он останется жив!»

Тёмный Вала подошел к Пламенному и успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Он без сознания. Давно. Ещё с твоего возвращения в Ангбанд. И для него это, я думаю, лучше. Я мог бы привести его в чувство, но зачем?

Феанор побледнел, отступил на шаг:

— Мелькор, ты лжёшь — мне?

— Я — лгу? Феанор, да что с тобою стряслось?! Ты можешь внятно объяснить?

— Что со мною стряслось? Изволь.— Тон Феанора был ледяным.— Сын говорил со мною. Только что.

Нолдо выдержал паузу.

— Он прощался со мной. И теперь я его не слышу.

Снова пауза. Долгая, тяжёлая. И — резко, словно выпад мечом:

— Что с Маэдросом?!

Глаза Властелина Эндорэ сузились, на скулах проступили красные пятна. Мелькор стиснул зубы, с трудом сдерживая гнев. Подобного тона Тёмный Вала не спускал никому. Л?ладно, выяснить отношения с Феанором он ещё успеет. После того, как разберётся, что там ещё случилось с этим щенком.

Мелькор сосредоточился, потянулся — нет, не к сознанию Маэдроса, а к его роа. К роа, в котором Тёмный Вала искусственно поддерживал жизнь все эти годы.

…Мёртвое!

Нет!

Не может быть!

«Саурон!»

Ответное осанвэ было слабым и отрывочным из-за чужой Музыки, которую принесли в Эндорэ светящиеся ладьи:

«звал тебя… на орле… отсёк руку… унёс… не решился… сам Единый».

Больше ничего разобрать не удалось.

Мелькор замер, невидяще глядя прямо перед собой расширенными глазами.

— На орле…— пробормотал чуть слышно.— Только этого не хватало.

Выражение лица Мелькора сказало Феанору больше любых слов. Что бы ни произошло с Маэдросом, Мелькор здесь не при чём. Одной тяжестью на сердце меньше.

— Что с Маэдросом? — повторил Феанор свой вопрос, но его тон теперь был тихим тоном просьбы.

Тёмный Вала медленно перевёл взгляд на Пламенного.

— Я его не чувствую больше,— сказал очень ровно, изо всех сил стараясь скрыть смятение.— Его кто-то унес с Тангородрима. Саурон не смог вмешаться, а это значит… Феанор, мне придётся вернуться в Ангбанд. Немедленно.

— Нам.

Короткое слово, тяжёлое и жгучее, как капля расплавленного металла.

— Нам придётся немедленно вернуться.

Голос Пламенного тих, но лучше бы Феанор кричал.

— Мой сын был щитом от войны. Войны с моим народом.

Горло Феанора перехватило.

— Ты думаешь, мне нужна эта война?! — потерял терпение Мелькор.— Да нолдор сейчас наименьшая из моих проблем! Ты хоть понимаешь, кто должен был вмешаться, чтобы Саурон позволил снять пленника с Тангородрима?!

— Та?а?ак…— Феанор аж зажмурился. Личной неприязни к Единому он не испытывал, но заботы Мелькора привык считать своими.— Тогда почему мы до сих пор здесь?

Опять «мы»! Тёмный Вала хотел возразить, но только рукой махнул. Не до споров. Если сбросить телесный облик и поспешить, отсюда до Ангбанда можно добраться за несколько часов. Феанор потом догонит, если захочет.

Мелькор задержал дыхание, готовясь развоплотиться, но, против ожидания, боли не было. И мелодия тела не изменилась. Совсем.

Тёмный Вала пробовал снова и снова, не желая верить, что утратил власть над собственным обликом, не понимая, как такое вообще могло случиться.

Ничего.

Всё равно, что пытаться ковать холодный металл.

Он скрипнул зубами и метнул ненавидящий взгляд на запад:

— Будьте вы прокляты!

Бурузурус прискакал на мысленный зов почти сразу, но Мелькор не в состоянии был дожидаться — пошёл навстречу. И побежал бы, если бы не атани, которые недоумённо смотрели на него. Резким движением вскочил в седло и, не оборачиваясь, погнал коня к Ангбанду.

Феанор последовал его примеру.

?

Атани сгрудились, не понимая, что происходит. Испуганные малыши, хотя тела их были взрослыми. Увидев, что тот, кто лечил их, кто заботился о них, поскакал прочь, они жалобно закричали — и в этих бессвязных звуках была мольба не покидать их.

На Феанор даже не обернулся. Судьба своего народа была ему неизмеримо важнее судеб Людей.

Свет Сильмарилов стремительно удалялся на северо-запад.