8

Ты уезжаешь.

Я смотрю тебе вслед с башни.

Всё уже сказано. Всё продумано до мелочей. Всё известно.

Всё. Кроме того, чем закончится твой поход.

И я снова беззвучно повторяю то, что сказал, прощаясь: постарайся вернуться, друг мой. Несмотря ни на что — постарайся вернуться.

Повторяю — почти без надежды.

Ты рискуешь жизнью, чтобы спасти меня. Того, кто уничтожил столь любимые тобой Древа. Того, кто лишил тебя короны, дома, семьи. Того, кто превратил полудохлую от голода тварь в чудовище, против которого бессильны даже Стихии.

Это я могу стать твоим убийцей, Феанор. Я, не Унголианта.

Чего я не отдал бы, чтобы поменяться с тобой местами! Чего не отдал бы, чтобы самому принять этот бой! Это мои земли, Феанор. Это мой враг. И это моя вина.

Но сражаться предстоит тебе, а я… я могу лишь смотреть туда, где уже едва виден силуэт всадника. Смотреть, сцепив зубы от бессильной ярости. Смотреть, сжимая немеющими от напряжения пальцами стальное кружево ограждения, пока судорога не сведёт руки. Эта боль желанна сейчас. Но и она не спасает.

Смотреть…

Сейчас я снова чувствую себя пленником, Феанор. Если бы Валар знали об этом, они бы, возможно, порадовались. Вот лучшая месть — лишить меня возможности действовать. Вынудить отсиживаться за чужими спинами, как последнего труса, прикрываться теми немногими, кого я люблю в этом мире.

Ты дважды заставил меня ощутить бессилие, Феанор. Сначала как враг. Потом как друг. В первый раз мне пришлось рисковать майарами, чтобы остановить тебя. Сейчас я рискую — тобой.

Третьего раза не будет.

— Музыкой своею клянусь,— я невольно произношу это вслух, и голос мой дрожит от едва сдерживаемого бешенства,— следующий бой я приму сам, чего бы это ни стоило.

Смутное ощущение чьего-то присутствия заставляет меня замолчать. Я медленно поворачиваюсь и встречаюсь глазами с тем, кто стоит в проёме двери, ведущей на лестницу.

Саурон.