8

Мелькор и Феанор устроились за столом в углу маленькой мастерской. Тёмный Вала сидел, нолдо стоял. Мастер был обнажён до пояса, как всегда во время работы, и на бледной коже отчётливо выделялись шрамы, оставленные бичами валараукар. На столе перед Пламенным лежал слиток.

Феанор осторожно коснулся его кончиками пальцев. Словно вопрос задал. Потом положил на него ладони. Прикрыл глаза, вслушиваясь. И проговорил совсем тихо:

— Мелькор, мне кажется, мы с тобой вместе — вечность. А ведь я никогда ещё не работал с воплощением твоей Силы.

Восставший помрачнел, но ничего не ответил. Едва ли эльда способен понять, что значит для Стихии невозможность воплотить свою Музыку. Годы вынужденного молчания в Амане, наверное, свели бы Мелькора с ума, если бы не надежда вернуть свободу — надежда, за которую Тёмный Вала упорно цеплялся. И если бы не дружба с Феанором. А потом… Вырваться на волю ценой потери способности творить — какая чудовищная насмешка! Тёмный Вала не впал в отчаяние лишь благодаря извечному своему упрямству и неумению сдаваться. Он подчинит судьбу, наперекор всему добьётся желаемого, будь то силой или хитростью. Он найдет способ исцелить себя.

Мелькор снова и снова пробовал петь, превозмогая боль. Существующая материя подчинялась ему почти с прежней лёгкостью, но все попытки создать что-то новое заканчивались неудачей. Несмотря на запредельное напряжение воли и сил. Но Восставший не отступался.

Гвэтморн стал первым его творением за все века, прошедшие после войны. Маленький слиток металла, вобравший в себя мощь, которой с запасом хватило бы для создания нескольких горных хребтов. Но чего это стоило! Девять звёздных кругов после Песни Мелькор провёл в полузабытьи от боли и усталости. Да и сейчас ещё не вполне оправился. И всё-таки это была победа.

Феанор, как ни был он глубоко сосредоточен, почувствовал чувства друга. В сознании мелькнуло: «Не способен я понять, как же! Более полувека я сам не творил ничего — изгнание и… потом». Мастер отогнал эти мысли: не время. Прошлое — прошло. И в его руках — будущее.

В руках. Феанор наконец решился положить этот слиток на ладонь. И Сила Мелькора обрушилась на него, как в тот час, когда погибли Древа. Но теперь нолдо ждал этого.

«Что ж, я правильно оставил Сильмарили в кабинете. Им не место здесь сейчас».

Феанор держал в руках гвэтморн, но ему казалось, что это не слиток металла, а — зеркало. Как зеркалом были Сильмарили. Но, давая жизнь Алмазам, Феанор переливал в них всё благое, что было в нём, а теперь… Теперь он, держа гвэтморн в руке, видел все свои качества, которые принято называть дурными.

«Дурными? — спросил его гвэтморн.— Ты сам считаешь их дурными?»

«Нет. Это часть меня. Никто не властен указывать мне, каким мне быть. Нет в Эа сущности, ради которой я изменю своей природе».

«Ты мой мастер,— ответил гвэтморн.— Начинай работу. Я жду».

Мелькор почувствовал, что металл принял Феанора. Ему даже не требовалось смотреть на нолдора, чтобы понять это.

— Итак…— едва слышно выдохнул мастер. Его пальцы легко пробегали по слитку, касаясь то там, то здесь,— так музыкант настраивает инструмент. Или слепец — знакомится.

«Я — сила,— говорил ему гвэтморн.— Я напор и мощь, я — упорство, сокрушающее преграды, я мужество и стойкость, одолевающие их».

«Я — сила»,— отвечал Феанор.

Гвэтморн лежал в горне. Нолдо раскачивал ножные мехи, раздувая жар.

Металла было очень мало. Феанор знал, просто — знал, что венец должен охватывать весь лоб, виски, закрывать затылок. Этого слитка не хватит. На сплошной венец не хватит. Что ж, ажурный — это даже красивее.

«Я — гордость,— говорил ему гвэтморн, раскаляясь.— Я превыше всех. Некому в Эа сравниться со мной. Я счастлив этим».

«Некому в Эа сравниться со мной!»,— отвечал Феанор.

Металл багровел, и Пламенному казалось, что раскаляется он сам, что его стремления и помыслы, которые он таил в глубине души, сейчас живым огнём текут сквозь него, текут вовне.

«Я — вечное движение,— говорил гвэтморн.— Я — вечный поиск. Вечная цепь вопросов. Путь наощупь».

«Я — вечный поиск»,— отвечал Феанор.

«Я — осторожность, недоверчивость, хитрость».

«Я — недоверчивость»,— отвечал Феанор.

«Я — одиночество. Холод. Путь без опоры. Опора лишь на самого себя».

«Опора лишь на самого себя»,— отвечал Феанор.

«Я — власть. Сила, которая может покровительствовать — и быть жестокой».

Феанор отошел к стойке с инструментами, выбирая подходящий молот.

«Я — власть!».

Феанор не слышал.

«Я — сила, уничтожающая всех, кто идёт против меня!».

Феанор выбрал молот, бросил гвэтморн на наковальню, примерился…

Звон.

По мастерской прокатился первый долгий глубокий звон.