14

Вставляя Сильмарили в Венец, я первый раз в жизни не пускал Силу. Всегда, с ранних ученических работ, я вслушивался в жизнь камня и металла и словно сплетал нити их судьбы — вот чем была постановка в оправу.

Сейчас я изо всех сил препятствовал этому.

Это были не камень и не металл.

Это были Сильмарили и гвэтморн.

И объединение их мне ещё предстояло.

Гвэтморн слушался моих пальцев. Превосходя прочностью любую сталь, он был в моих руках мягче серебра.

Ставя Алмазы, я думал о самом главном этапе работы. О последнем.

Призвать Пламень — это было легко для меня. Так легко, как встретиться со старшим другом. Во время недавних битв я не раз убеждался в этом.

Да, я призову Пламень. Но дальше…

Чтобы соединить металл и камень, я должен всё равно, что стать ими. Ощутить их внутреннюю жизнь. Соединить их в самом себе.

Сильмарили и гвэтморн. Песнь Варды и Песнь Мелькора.

Нет, даже не так.

Свет Древ был творением не одной Варды. В нём, больше или меньше, слышен отзвук Музыки каждого из Владык Амана.

Но тогда… завершить Венец — означает слить воедино Темы всех Пятнадцати Валар! Слить и объединить Пламенем.

Мелькор, в своё время этого не смог сделать Единый! А ты хочешь получить это — от меня?!

Стоп.

Всё-таки: не Темы. Всё-таки: отзвуки Тем. И Сильмарили — не Свет, но Свет и Лёд; и сам венец — не гвэтморн, но откованный мною гвэтморн.

Но всё равно… Соединить пусть отзвуки и отголоски, но — всех Пятнадцати. Соединить — Пламенем.

Я знаю, как это сделать.

Я только одного не знаю: останусь ли я жив при этом.

Моя феа — Пламень. Но роа — роа эльдара. И никто не поручится, что оно выдержит.