2

Я откинул тяжёлую крышку — свет оставшихся у меня двух Сильмарилов хлынул наружу, мгновенно рассеяв темноту зала, едва заметно пульсируя — то ли мелодия, то ли дыхание. Они жили, творения моего друга. Им было тесно в ларце. Их создали для другого.

— Скоро,— сказал я им.— Теперь вам уже недолго осталось ждать.

Мой план — дерзкий, отчаянный, почти безумный — был близок к осуществлению. Валар вложили в Древа немало сил — я точно рассчитал удар. Может, со временем мои собратья и осмелились бы вновь напасть на меня, но пока у них хватало забот в Амане. Я успел бы подготовиться. К тому же я полагал, что Манвэ не настолько глуп, чтобы воевать со мной теперь, когда в моих руках не только Тьма, но и Свет. Единственным шансом Валар было успеть захватить меня на своей земле. И завладеть Сильмарилами, пока те не достались мне. Правда, моим собратьям Камни помогли бы лишь восстановить Древа, я же благодаря им получал весь мир.

Феанор привел Сильмарили в мир сам. Один. Я мог лишь наблюдать, не имея власти над чуждой мне Музыкой. Чуждой. Но необходимой. Частица силы моих врагов. Вторая сторона бытия. Именно то, чего мне не хватало, чтобы взять, наконец, в свои руки Арду. Тогда, глядя на Камни, я думал, что цена их рождения была высокой. Очень высокой. Но не чрезмерной. Как знать, если бы Валар не победили меня и не приволокли в Аман, если бы мы с Феанором не встретились, может, и Сильмарили не появились бы в мире?

— Я голодна,— мысленное обращение Унголианты вернуло меня к действительности.— Ты обещал, что я смогу насытиться, Чёрный.

Обещал, а как же. Только вот голод этой твари рос вместе с ней. Тогда, в Аватаре, я сомневался, что роль, которую я отвёл Паучихе, окажется той по силам. Но приходилось довольствоваться тем, что было. Теперь я видел, что недооценил её. Серьёзно недооценил.

— Ты уже получила Древа и весь свет Амана,— жёстко ответил я.

Поглотив Музыку моих собратьев, Унголианта стала сильнее меня. Намного сильнее. Но нельзя было допустить, чтобы она догадалась об этом.

— Ты опустошила сокровищницу Форменоса. Мы в расчёте. Ныне наши пути расходятся. Ступай назад, в Валинор.

— Я голодна,— повторила Паучиха.

Её разбухшая туша перекрывала выход из ущелья. Я быстро перебрал в уме возможные варианты действий. Сбросить телесный облик? Отступить и двинуться обходным путём? Нет. Это значило бы признать поражение, показать слабость — и немедленно превратиться для твари из противника в добычу. Я должен был заставить Унголианту подчиниться. Силой или обманом, неважно. Лишь бы не пустить её в Эндорэ.

Я достал те несколько самоцветов, который успел забрать из Сокровищницы прежде, чем там начала хозяйничать моя ненасытная спутница. Рукотворные камни Феанора. Как бы я ни относился теперь к Пламенному, не годилось такой красоте сгинуть в утробе Паучихи. И я спас их. Думал, что спас.

— Вот,— я швырнул самоцветы на землю перед тварью и невольно отвел глаза, чтобы не видеть, как она уничтожит их. Я помнил, как они создавались. Кое-что мы с Феанором творили вместе.— Вот. Больше я тебе ничего не должен. Отойди с дороги.

— Ты несёшь Свет,— отозвалась Унголианта.— Отдай мне его и ступай, куда хочешь.

Чего я уж точно не мог допустить — это чтобы она получила ещё и силу Сильмарилов. Даже если не принимать в расчёт мои собственные виды на Камни.

— Отойди с дороги,— я выхватил меч и шагнул к ней.— Этот Свет мой, и ты его не получишь.

Я надеялся, что она испугается.

Не испугалась.

Шансов на победу у меня не было — я очень скоро убедился в этом. Биться приходилось не столько мечом, сколько Силой. А Сила, которую я вкладывал в каждый удар, становилась пищей моей противнице. Унголианта ещё увеличилась в размерах. Я начал уставать.

Позвать на подмогу? Кого? Откуда мне знать, что могло случиться в Эндорэ за почти восемь аманских столетий? Ждут ли меня здесь? Верны ли прежнему Властелину? Кто явится на мой зов и явится ли хоть кто-нибудь? А если явится — мне ли на помощь? Слишком много вопросов. Слишком велик риск.

Несколькими энергичными выпадами я всё же заставил Паучиху отступить — на время. И бросил меч. Достать ларец и откинуть крышку было делом нескольких мгновений. Венец Феанора был поистине достойной оправой для Сильмарилов — даже если видеть только внешнюю его красоту, не имея представления об истинной сути. Тончайшие нити Силы переплетались с филигранным узором так, чтобы сдерживать мощь Камней, направляя её на созидание. Уникальный инструмент, предназначенный для двух величайших мастеров Арды. Инструмент, при помощи которого мы с Феанором должны были преобразить мир.

Но сейчас мне было нужно оружие.

Серебро со стоном сломалось под пальцами. Я отшвырнул изуродованный кусок металла. Камни лежали теперь в моих ладонях — все три.

Унголианта медлила, пока не решаясь напасть.

Свет Сильмарилов и подземное пламя слились в единой мелодии. Я ждал, пока Музыка достигнет апофеоза — тогда и только тогда я собирался нанести удар. Единственный. Второго бы не понадобилось.

И вдруг что-то сломалось в Песне — я не понял, в чём дело, почему возник диссонанс. Просто голоса Камней перестали звучать в унисон с моей Музыкой.

Паучиха почувствовала это мгновенно и снова двинулась на меня, оттесняя к скалам, а я всё пытался подчинить себе Сильмарили. Силой. На поиск гармонии с ними просто не оставалось времени. Но чем мощнее был напор моей воли, тем яростнее сопротивлялись ей Камни. Я уже еле удерживал их — казалось, они превратились в капли расплавленного металла и сжигают мою плоть.

Только бы не уронить…

Я отступил еще на несколько шагов и уперся спиной в скалу, сжимая дрожащими от боли пальцами бесполезные Камни. Унголианта подползла ближе. Она не спешила. Может быть, наслаждалась сознанием своей победы, а может, всё еще остерегалась.

Я очень ясно представил, что будет, когда эта тварь прикончит меня и поглотит Сильмарили. Её голод только усилится. В Аман Паучиха, само собой, не вернётся. Зачем, если есть Эндорэ? Земли, оставшиеся без хозяина. Земли, которые некому защитить.

Земли, которые ждали моего возвращения.

Не дождались.

Боль и отчаяние прорвались криком. Скалы ущелья подхватили мой голос, усилили, а ветер понёс его дальше. Эндорэ ещё не забыло мою Музыку.

Паутина захлестнула колени — я грохнулся на бок, прижимая к груди стиснутые кулаки. Следующая петля затянулась на горле… пока, правда, не до конца. Кажется, Унголианта обращалась ко мне… я не ответил.

…Огненный сполох разорвал окружившую меня черноту. Ещё один. И ещё. Я не понял, что это. Осознал только, что в такт этим вспышкам боль в моих истерзанных руках резко усиливается.

Мир заволокло красным.

— …Властелин…

Я с трудом разлепил веки и попробовал шевельнуться.

— Что… произошло? — язык ворочался с трудом, но на мысленную речь сил не было вовсе.

— Мы успели вовремя,— Саурон казался растерянным.— Отчего ты не позвал нас раньше?

Я предпочёл не услышать этот вопрос. Приподнялся на локте и попытался оглядеться.

— Паучиха?

— Бежала. Готмог преследует её со своими ребятами.

— Ларец,— прохрипел я.— Здесь где-то должен быть ларец.

Мой помощник молча подобрал его и поднёс мне. Удивительно, но Сильмарили по-прежнему были у меня в руках. Какое-то мгновение мне казалось, что я уже никогда не смогу разжать сведённые судорогой пальцы. Смог. Камни звякнули о металл. Саурон опустил крышку.

— Что это, Властелин?

— Будущее Арды.