Право на остров

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Право на остров

То, что делается в Крыму, я горячо одобряю. Мне непонятно только, почему они начали с НАТО.

То, что крымский парламент на своем экстренном заседании объявил Крым зоной, свободной от НАТО, — абсолютно правильное решение. Не важно даже, что эти натовцы — сплошь гражданские люди, что никаких военных учений на территории Крыма не планируется, что «Тигры», «Мангусты» и «Суперпумы» не собираются бороздить голубое крымское небо, что отдыхающим ничего не грозит… Дело в знаке, мы все это понимаем. Нечего им тянуть сюда грязные лапы. Это наше детство, наши суточные переезды с родителями, в душном купе, с жареной курочкой, с покупкой раков в Запорожье и черешни — в Херсоне; с этого самого детства все мы помним НАТО в страшном образе человека-паука с известинско-правдинской карикатуры, и совместить два этих символа в одном флаконе не может и самое гибкое воображение. НАТО? В нашем Крыму, с нашей черешней и курицей? В моем Артеке, где я провел лучшие годы своей жизни, где знаю каждый куст и каждый камень? Девушек наших ведут в кабинет! Стеной встанем, не пустим.

Но мы ведь не первые, кто воспринимает Крым как последний оплот. Мандельштам, самый точный из поэтов серебряного века, сказал о нем: «Где обрывается Россия над морем черным и глухим». Это и впрямь обрыв, финальный рубеж, дальше — некуда. Таким последним городом, откуда можно было спастись, стала Ялта; последним оазисом русского серебряного века — Коктебель; последним островом советской утопии — упомянутый Артек. Крым так задуман, в нем все задерживается, спасается; он задуман Богом как заповедник. Пелевин однажды в частном разговоре сказал, что, по его ощущениям, древнегреческие боги скрываются именно там (и Мамлеев, тоже в частной беседе, мне эту догадку подтвердил). Не зря туда всегда ездили туберкулезники: не в климате дело. Как-то он очень соответствует предсмертному примирению, этот полуостров. Здесь так предельно хорошо, что после этого — только умереть.

Такое естественное восприятие Крыма как последнего оплота (не важно, чего) продиктовало Аксенову один из лучших романов семидесятых — «Остров Крым», где отдельность, уникальность этого клочка земли реализована буквально. И то сказать — хватит Крыму быть метафорой, пора превратиться в остров блаженства, отрезанный и от капитализма, и от русского уродливого социализма. Там господствует нечто свое, совсем особое, нераспространимое на прочие территории, — уникальный социум со своей мифологией, по-социалистически сплоченный, по-капиталистически изобильный. Крым надо очистить не только от НАТО. Надо сделать его такой же всеобщей и ничьей территорией, какой был волошинский Дом поэта — единственный удавшийся опыт централизованного руководства за всю историю творческих союзов. А ноу-хау на самом деле простое: каждый живет как хочет, жертвуя в общий котел, а единственная плата за приют — слушать бесконечные рассказы и длинные (хорошие) стихи хозяина. Коммунистическая, антикоммунистическая и иная пропаганда не допускается. Прячут беглецов — то красных, то белых. Дружат со всеми властями, но ни с кем не сотрудничают. Крым должен стать свободной республикой творцов, купальщиков, отдыхающих, мыслителей, бродяг, родителей с детьми — и не надо пускать туда ни НАТО, ни Юрия Михайловича Лужкова, ни Черноморский, ни какой-либо иной флот. Я давно подумываю о том, что распавшемуся СНГ нужно что-то вроде собственной Организации Объединенных Наций — миротворческие силы, вводимые в район конфликтов. Скажем, туда, где Россия бодается с Грузией. В Осетию, Абхазию… Вот и в Крыму эти силы могли бы охранять территорию, будучи совершенно интернациональны и всем одинаково чужды. И ни тебе НАТО, ни Министерства обороны РФ, ни Ющенко, ни Тимошенко, ни Путина, ни Буша. То есть на саммит все они, конечно, могут сюда приехать — как, например, в Швейцарию, на идеально нейтральную территорию. В Давос, скажем. Экономические форумы, спортивные соревнования, Антик-ралли… И никакой политики. Никогда. Под страхом немедленной высылки с гарантированным запретом вернуться. Может ли быть что-нибудь грустнее, нежели не вернуться в Крым? Бунин, так любивший свою Орловщину, и то перед смертью плакал: неужели не окунуться мне уже в черноморскую воду с ее огуречной свежестью, какой нет больше нигде? Честное слово, и что эта глупая советская власть не оставила им Крыма? Они бы никогда не стали оттуда претендовать на Петроград. Кто же уедет из Крыма добровольно…

В общем, крымское население совершенно право. Оно не должно только останавливаться на достигнутом. Оно должно так же решительно и организованно выжить из Крыма всех националистов (включая татарских и казаческих), всех идеологов (включая коммунистических и «оранжевых»), всех военных (включая севастопольских) и прочих разжигателей какой бы то ни было розни. А всему СНГ стоит раз и навсегда договориться о том, что это наш остров, где с равным успехом отдыхают от своих работ и правительств молдаване, туркмены, узбеки и чукчи. Ей-богу, это наилучший статус для Крыма, достаточно натерпевшегося и от «оранжевых» реформ, и от советских виноградных порубок, и от хрущевских непредсказуемых дарений, и от лужковской насильственной благотворительности. Население развалившейся империи имеет «право на остров», как называлась еще одна аксеновская повесть. За это право я лично готов митинговать под крупными крымскими звездами и душистыми кипарисами столько, сколько потребуется.

7 июня 2006 года