Анни Безант

Все это продолжалось без малейшего сокрытия — само по себе доказательство того, что викторианская Британия была полностью предана лицемерной ложной скромности. Люди были чопорными и узколобыми в мелочах, но сохранялся большой интерес и полное понимание важных биологических вопросов и их социальных последствий. В Британии они обсуждались более свободно, чем где-либо ещё в мире. С 1860 года неомальтузианцы в Британии издавали свое собственное периодическое издание, носившее несколько бесцветное название «Национальный реформатор». Однако его содержание было совершенно недвусмысленным. Газета появлялась в течение семнадцати лет с небольшим официальным вмешательством, и власти, вероятно, не беспокоились бы об этом даже тогда, если бы не инцидент, тривиальный сам по себе, который произвёл лавину.

В один из периодов выемки непристойной литературы, некий радетель общественной нравственности обнаружил в Бристольском книжном магазине экземпляр книги доктора Ноултона «Плоды философии», которая почти полвека проходила через повторные переиздания, и никто против неё не возражал. Теперь же чрезмерно усердный инспектор полиции привлек книготорговца к ответственности за распространение непристойной литературы, и суд признал его виновным. По-видимому, это была лишь ошибка, а не организованная атака на свободу литературы и сексуальной жизни. Однако у редакционной коллегии «Национального реформатора» было достаточно оснований занервничать, поскольку пропаганда, проводимая в их газете, выходила далеко за рамки старой книги Ноултона. Редактор и владелец журнала, Чарльз Брэдло, ринулся в атаку и бросил вызов оппозиции. Чтобы окончательно решить, законно ли распространение методов контрацепции в Британии или нет, он немедленно организовал переиздание книги Ноултона.

Это был не просто скандал из-за какой-то книги; теперь речь шла о большом принципиальном вопросе. Прокурор принял меры. Брэдлоу, в свою очередь, был привлечен к уголовной ответственности и приговорен к шести месяцам тюремного заключения и штрафу в размере 200 фунтов. Приговор вызвал широкое возмущение в Англии. Даже многие люди, которые сами не разделяли взглядов Брэдло, восхищались мужеством, с которым он отстаивал свои убеждения. Группа американских врачей из Гарвардского университета в Кембридже, штат Массачусетс, который сорок четыре года назад отправил Ноултона в тюрьму, перепечатала книгу. Приговор против Брэдло был недолгим. Апелляционный суд Лондона отменил его в том же 1877 году — правда, только по техническим причинам. Тем не менее это была великая победа неомальтузианцев. Прошло много времени, прежде чем какая-либо власть в Англии осмелилась снова выступить против них.

Движущей силой в этой борьбе была женщина, столь же активная, сколь и эксцентричная, по имени Анни Безант (Annie Besant). Ее имя ещё лучше помнится более поздними поколениями в связи с другими материями. Она, умершая в 1933 году в преклонном возрасте, стала пионером и, в свои последние годы, одним из лидеров Теософского движения, первооткрывателем «нового Мессии» Кришнамурти, а ещё позже — чемпионом в области достижения независимости для Индии. Однако её первая битва состоялась в области секс-политики. Она родилась в 1847 году в Лондоне, но ее отец был ирландцем и передал задатки ирландской драчливости своей дочери. Она была воспитана как благочестивый член Англиканской церкви и вышла замуж в двадцать лет за сельского священника по имени Фрэнк Безант, с которым рассталась всего через несколько лет брака. Разлуке предшествовало разделение их вероисповеданий. Анни Безант стала вольнодумкой и присоединилась к кругу прогрессивных интеллектуалов в Лондоне, членом которого был Брэдло. Она стала его сотрудницей и вскоре его Эгерией[156]. Врождённый темперамент всегда приводил ее к крайностям, независимо от того, что было предметом ее непосредственного интереса или веры. В вопросе о неомальтузианстве она тоже не терпела компромиссов: человек должен исповедовать и бороться за свои убеждения, а не прятаться перед врагом или искать оправдания в глазах власти. Она писала самые откровенные статьи, а также настаивала на том, чтобы взять на себя ответственность за пропаганду других. Поэтому она была осуждена вместе с Брэдло, осуждена вместе с ним и, как и он, оправдана в Апелляционном суде.

Анни Безант. Фото 1897 г.

Теперь она стала героиней дня, и хорошо знала, как воспользоваться ситуацией. В то время как суд ещё не закончился, она организовала в Лондоне Фонд мальтузианской лиги, воинствующее движение, которое намеревалось добиться полной свободы обсуждения вопроса об ограничении рождаемости и распространять среди людей «всеми практическими методами знание закона народонаселения, его последствий и его влияния на нравы и нравственность». Известный врач, брат Джорджа Драйсдейла, стал президентом лиги, в то время как Анни Безант была ее секретарем и реальной движущей силой. В течение последующих десятилетий подобные лиги были основаны во всем мире, начиная с Голландии и Германии. Работа в Лиге оставила Анни Безант достаточно времени, чтобы наладить литературную пропаганду для контроля над рождаемостью. Ее закон о населении разошелся тиражом 175 000 экземпляров. Неомальтузианский справочник для женщин разошелся тиражом более полумиллиона экземпляров, и читатели ещё долго внимательно изучали его после того, как Анни Безант обратила на него внимание. Движущая сила этой необычной женщины превратила хобби маленькой клики в массовое движение.

Самая оживленная агитация, конечно, не вызвала бы такого отклика, если бы условия дня не благоприятствовали неомальтузианству. Вся Европа вновь переживала тяжелый экономический кризис, и правительства мало что делали для облегчения этого бедствия. Многие сотни тысяч людей ежегодно эмигрировали в Америку. Прибавление к семье означало для миллионов мужчин и женщин почти невыносимое обострение их бремени. Богатство детей стало проклятием, а не благословением. Такой умеренный человек, как Гастон Шмоллер, немецкий политический экономист, предостерегал фермеров от слишком больших семей: «это догма, характерная для полуцивилизованной стадии культуры.[157]

Даже социалисты, которые с самого начала решительно выступали против учения Мальтуса (юный Энгельс называл его «позорным, унизительным учением»), начали колебаться или умолкали. Слабым утешением для рабочих, и прежде всего для безработных, было обещание, что в будущем социалистическом государстве не будет демографической проблемы. На данный момент они жили в другой экономической системе и должны были бороться с этим фактом в своей сексуальной жизни, как и в других отношениях. Но кем были они, чтобы сделать это? Их лидеры ничего им не сказали. В самой популярной социалистической книге того времени «Женщина и социализм» Августа Бебеля они могли прочесть, что «Чем хуже положение пролетарских классов, тем больше, как правило, их богатство в детях», но это изречение вряд ли помогало им.

Неомальтузианцы, с другой стороны, обещали им помочь. Они перевернули лозунг и заявили: «Чем больше детей, тем хуже положение пролетариата». Весь вес неомальтузианской пропаганды был сначала направлен против проблемы бедности. «Мальтузианец», официальный орган лиги в Британии, взял за свой девиз слова: «Крестовый поход против бедности», а сама г-жа президент Лиги зашла так далеко, что заявила: «Профиктического общения в одиночку и без посторонней помощи вполне достаточно для ликвидации бедности».

В других странах под этим лозунгом также велась пропаганда. Первая книга на немецком языке об английском движении (опубликованная в 1880 году) называлась «Неомальтузианство, лекарство от Пауперизма». Все в то время понимали, что означает слово «пауперизм»: это означало массовую нищету. Это была самая большая проблема дня. Но в отличие от других средств, рекомендованных против этого массового явления, неомальтузианцы имели то преимущество, что каждый мог применить его для себя. Не было необходимости в плебисцитах, изменениях в экономической системе, революционных законах, дорогостоящих реформах или общественной помощи. Каждый мог решить свою личную проблему в собственной спальне. Государство не должно было вносить никакого вклада, кроме легализации методов контрацепции, и даже это не является абсолютно необходимым, поскольку существуют способы значительно снизить шансы зачатия без механических или химических устройств.

Наиболее испытанным «естественным» способом избежать беременности, по-видимому, было временное воздержание от половых сношений, но не следование рекомендации Мальтуса жить в целибате большую часть своей жизни и вступать в брак только тогда, когда сексуальный импульс ослабевает. По альтернативной теории было достаточно, если женщина тщательно отмечала, когда у нее случались менструации, и воздерживалась от половых сношений на определенном этапе между ними, потому что зачатие происходило только во время относительно короткой фазы. Этот метод был весьма древним: один из самых важных гинекологов древности, греческий врач Соран Эфесский, живший в Риме в начале II века н. э., знал и описывал его; но, как и многие вещи, известные грекам и римлянам, он был забыт и должен был быть вновь открыт в последующие века. Мальтус, по-видимому, не знал о нем, но, может быть, и рекомендовал бы его, поскольку это нисколько не противоречило его моральным принципам.

Особенно важным было то, что Католическая Церковь, которая строго осуждала все искусственные и насильственные средства предотвращения беременности, санкционировала этот метод. В 1760-х годах по этому вопросу проводились регулярные консультации, и в ответ на вопрос французского врача кардинал — архиепископ Реймский, несомненно действовавший в согласии с Ватиканом, прямо утвердил эту процедуру в епархиальном письме. В Германии он был рекомендован д-ром Капельманом, выдающимся представителем католической пастырской медицины, в честь которого он стал известен как «правило Капельмана».

Однако было много разногласий относительно того, когда происходит оплодотворение яйцеклетки и как долго до этого женщина должна соблюдать половое воздержание. Большинство специалистов считали, что частота зачатия была самой высокой сразу после менструации. Это также казалось очевидным мирянам; менструация ослабляла женские половые органы, таким образом облегчая зачатие.

Капельман был особенно осторожен в оценке времени, в течение которого может произойти зачатие, и советовал супружеским парам, которые не хотели иметь больше детей, воздерживаться от половых сношений в течение двух недель, считая с начала предыдущей менструации и, ради безопасности, также в течение трех или четырех дней, предшествующих следующей. Это означало, в конце концов, воздержание от полового акта в течение 17 или 18 дней нормального менструального цикла двадцати восьми лет — довольно трудная задача для большинства молодых людей. Более того, известные специалисты утверждали, что правило Капельмана расходилось с физиологическими фактами: предрасположенность к зачатию была наиболее сильной между двенадцатым и семнадцатым днями после начала предыдущей менструации.

Более поздние исследования отодвинули дату ещё дальше вперед. Новые расчёты отсчитывались назад. Огино выяснил, что «критическим» временем для зачатия является период с шестнадцатого по двенадцатый день до наступления следующей менструации. Однако в целях безопасности женщины, желающие избежать зачатия, должны были воздерживаться от полового акта в течение трех дней до этого, поскольку эти три дня были периодом жизни сперматозоидов после полового акта. Поэтому необходимо было соблюдать правило воздержания с девятнадцатого по двенадцатый день перед началом каждого периода, и тогда они будут в безопасности. Д-р Кнаус, другой выдающийся специалист, пришел к очень похожему выводу на основе совершенно разных расчетов и ещё более категорично заявил, что зачатие происходит только в период пяти дней в нормальном менструальном цикле, а именно: между восемнадцатым и четырнадцатым днями до даты, когда обычно ожидалась следующая менструация.

Некоторое время правило Огино и Кнауса пользовалось определенным авторитетом как среди врачей, так и среди мирян; затем оно, в свою очередь, оказалось крайне ненадежным. Американские врачи теперь берут ещё одну основу расчета и считают, что критическим периодом для оплодотворения является с восьмого по четырнадцатый день после менструации, в то время как между четырнадцатым и двадцать четвертым днем, т. е. в последние десять или одиннадцать дней до менструации, зачатие вряд ли произойдет.[158]

Как мы видим, математика зачатия всё ещё имеет свои тайны и свои неопределенности, даже для женщин, которые ведут очень осторожные дневники своих менструаций. Однако для подавляющего большинства женщин народа подобные суммы всегда казались слишком тонкими для естественных процессов половой жизни. Простые люди требовали простых эмпирических правил, даже если они были неправы. Самым простым из всех таких правил было распространенное среди женщин убеждение, что они не могут зачать ребенка, пока ещё кормят его грудью. Хотя это предположение бесчисленное количество раз оказывалось ошибочным или, по крайней мере, весьма неопределенным, оно оставалось прочно укоренившимся, особенно в сельских районах. Когда теории Мальтуса вошли в моду, французский врач предложил, чтобы государство обязало всех женщин кормить грудью своих детей в течение трех лет; тогда не будет больше перенаселенности.[159]

Этот предполагаемый способ избежать зачатия утратил ещё большую популярность с ростом женского труда на фабриках и в конторах, что сделало невозможным для матери давать грудь младенцу. Но даже с математической точки зрения это было ошибкой как средство ограничения семей. Предположим, что каждая женщина кормила грудью каждого из своих детей восемнадцать месяцев, и что никакого зачатия не произошло; в этот период она ещё могла родить десять детей, если бы вышла замуж в двадцать лет.

Единственным эффективным профилактическим методом, не требующим ни наружного лечения, ни аппаратуры, ни медикаментов, оставалось прерывание полового акта, как называли его врачи ещё со времен Уильяма Гудвелла; точнее, выброс семени за пределы половых органов женщины. Во Франции, где эта практика была уже очень распространена в XIX веке, особенно в сельских районах, она была также известна как супружеский онанизм. Это трюк, с помощью которого разум перехитряет природу, но те, кто практикует его, делают это за счет части своего удовольствия. Прерывание полового акта раньше пользовалось очень дурной репутацией среди неврологов, которые считали, что это может привести к фригидности у женщины и тяжелым неврозам у обоих партнеров. Сегодня большинство врачей не считают его настолько вредным, но это не считается идеальным способом избежать беременности.