Департамент евнухов

Многоженство во всех его формах и нюансах является в Исламе привилегией, предназначенной для мужчин. Ни при каких обстоятельствах женщина не может иметь более одного мужа. Она обязана оставаться абсолютно верной ему, даже если он одаривает своей благосклонностью бесчисленное множество других женщин прямо у нее на глазах. Сами люди всегда рассматривали это крайнее неравенство как внутреннее противоречие, которое трудно поддерживать на практике; оно не могло быть введено и поддержано без принуждения. Женщины должны были быть заперты дома как можно дальше, а когда они выходили из дома, то должны были быть густо скрыты от глаз других мужчин.

Оба института, уединение и завеса, очень стары. Можно было бы проследить связь между ними и табу-кодами первобытных народов; но нет необходимости искать какой-либо мистический фон. Мужская ревность, которая существует в каждом человеческом обществе, является достаточным мотивом, чтобы объяснить эти взаимодополняющие способы сделать женщину как бы невидимой. В исламе они не являются особыми сопутствующими признаками полигамии; они в равной степени применимы и к моногамным союзам. Однако очевидно, что условия полигамии затрудняют наблюдение за женщинами и поэтому, как представляется мужчинам, требуют более строгих мер. Хотя Коран сделал заключение внутри дома и завуалировал вне его религиозные обязательства, они не являются истинно религиозными по своему характеру. Они не имеют никакого отношения ни к основной догме ислама, ни к его ритуалу. Это сексуальные меры, придуманные номинально для защиты женщины от нечистых глаз; но на самом деле для защиты супружеской верности, то есть сексуальной собственности мужа.

Вероятно, что оба института существовали до Мухаммеда в Аравии, как и везде на Востоке, но в более прогрессивных странах они уже были упразднены или значительно ослаблены. Ислам возродил их, а также перенес в другие страны; где они были раньше, неизвестно. До этого момента мусульмане должны нести ответственность за это жестокое и унизительное ограничение свободы женщин. Женщина де-факто изолирована от мира, скрыта и замаскирована, как прокаженная. Она не только не должна показывать свое лицо, шею или руки; она должна вести себя как глухонемая. Даже в доме она может говорить только со своими ближайшими родственниками и рабами.

Такой режим не может быть введен без очень строгого надзора за женщинами, которые часто являются наполовину детьми. Можно предположить, что наиболее подходящим человеком для этой обязанности будет пожилая, опытная женщина. Ислам, однако, ответил на этот вопрос иначе. Женщины не обладали достаточной властью над другими женщинами, а если бы и обладали, то им нельзя было доверять. Все женщины были фишками одного блока: они обманывали, они интриговали, они сговаривались вместе. Мужчины должны были присматривать за женщинами, но они, конечно, должны были быть мужчинами, неспособными быть опасными для женщин, т. е. евнухами.

Мы привыкли рассматривать этих хранителей женской добродетели в комическом свете, как Моцарт, например, изображает их в «Серале» (Il Seraglio) — медвежье-неуклюжих, злобных, но принципиально безвредных пузатых парней, из которых всегда делают дураков в последнем акте. Но на самом деле они были совсем не такими. Большинство из них были грубыми, неприятными существами, которые воплощали в себе презренные качества шпиона и шмеля. Даже когда они были по-человечески менее отталкивающими, институт евнухов остается одним из самых отвратительных из когда-либо созданных. Надзиратели брачных тюрем не были людьми, давшими обет безбрачия, подобно евнухам-жрецам Восточной древности. Они были изуродованы, чтобы помешать им сделать то, что они хотели бы сделать. Они были квалифицированы по своей профессии, потому что изначально были дисквалифицированы за прелюбодеяние. Они не были сексуальны физически, но психически они принадлежали к сексуальной сфере, в которой они жили. Это были не аскеты, а кастрированные мужчины, сексуальные калеки.

Надо сказать в пользу Мухаммеда, что не он изобрел и не он пропагандировал этот институт. Коран не содержит ни слова об этом, как и другие ранние исламские Писания. Он появляется сначала в Судах халифов в Дамаске и Багдаде, а затем сохранил себя в течение полной тысячи лет во всем мусульманском мире. Остатки его всё ещё существуют сегодня в некоторых восточных странах.