Открытие мазохизма

Чтобы самоубийца смог получить христианское погребение, врачи, проводившие вскрытие тела Рудольфа, диагностировали патологические изменения в костях Рудольфа, что указывало на возможность психического расстройства. Однако ни тогда, ни сегодня наука не достигла той стадии, когда по трупу можно было бы определить, лишился ли он жизни в припадке безумия. Но уже тогда было известно, что существуют определенные сексуальные предрасположенности и отклонения, которые не сопровождаются диагностируемыми анатомическими аномалиями и симптомами. Именно в Австрии это было знакомым явлением.

За несколько лет до трагедии Майерлинга австрийский психиатр впервые подвергнул тщательному анализу всю область сексуальной патологии. Это был не Зигмунд Фрейд, который в то время занимался совсем другими вопросами. Основоположником современной доктрины сексуальных расстройств и извращений был полицейский врач Ричард фон Краффт-Эбинг. Он был уроженцем Мангейма, но практиковал в течение многих лет, сначала в Граце, затем в Вене, где он нашел особенно богатую область для своих наблюдений за сексуальной патологией. Он систематизировал и классифицировал различные аномалии половой жизни, производя правдоподобные объяснения для некоторых и создал, таким образом, новую отрасль знания.

Краффт-Эбинг имел смелость рассматривать подлинную склонность к извращениям как болезнь, а не как порок, как это было тогда принято. Однако он был высоконравственным человеком и в своем моральном рвении совершил странную для психолога ошибку, описав все детали патологического сексуального поведения на явно нецицероновской латыни. Поэтому приверженцы порнографической литературы снабдили себя словарями и перешли прямо к латинским отрывкам. Тяжелая научная работа Краффта-Эбинга, таким образом, стала необычайно популярной, и к 1902 году, когда ее автор умер, она вошла в двенадцать наиболее популярных изданий,[163] и с тех пор была переиздана несколько раз.

Особое притязание Краффта-Эбинга на славу состоит в том, что он впервые четко определил природу мазохизма, для которого он также изобрел название, ныне повсеместно используемое. Тема была, действительно, особенно знакома в Граце, где Краффт-Эбинг написал свою Психопатию Sexualis. Начиная с 1870 года австриец Риттер Леопольд фон Захер-Мазох писал романы и рассказы, каждый из которых изображал в каком-то новом варианте тип мужчины, который удовлетворял свои сексуальные потребности, заставляя женщину причинять ему боль. Сам Захер-Мазох был таким человеком, поэтому Краффт-Эбинг счел себя вправе назвать эту форму извращения в честь знаменитого писателя, даже при его жизни. Когда на него напали за это, он ответил, что Захер-Мазох был больным человеком и его болезнь не была позором. Таким образом, Захер-Мазох достиг той же мировой славы, что и маркиз де Сад, чьи подвиги и литературные произведения породили — в его случае только после его смерти — использование слова «садизм» для описания сексуального удовольствия, получаемого от страданий других. Садизм и мазохизм — близнецы и взаимно дополняют друг друга, и два человека, которые завещали им свои имена, на самом деле имели много общих черт.

Как и де Сад, Захер-Мазох происходил из старинного и знатного рода. Он проследил свою родословную до испанского идальго, дона Матиаса Захера, который сражался в армии императора Карла в Мильберге в 1547 году, был ранен и, наконец, поселился в Богемии. Потомки испанца стали высокими чиновниками в Австрии. Отец Леопольда был могущественным и внушающим большой страх человеком, сначала директором полиции в Лемберге, где в 1836 году родился его сын, затем штадт-гауптманом в Праге и, наконец, начальником полиции в Граце.

Качества его матери тоже не были такими, чтобы поддерживать наследственную слабость. Ее отец, профессор фон Мазох, ректор Лембергского университета, был врачом, который проделал ценную работу в области общественного здравоохранения. Поскольку у фон Мазоха не было сыновей, император разрешил своему зятю использовать оба имени через дефис, и таким образом этот безупречный ученый стал невольным предком мазохизма.