Перехитрить мужа

Именно эта ситуация является отправной точкой и основой для повествования о Тысяче и одной ночи. Однажды ночью король Шахсман застал одну из своих жен в объятиях негритянского раба. С его братом, султаном Шахрияром, была проделана ещё более ужасная шутка. Шахсман был очевидцем самой болезненной сцены, которая была чем-то большим, чем прелюбодеяние — настоящий гаремный бунт, вакханалия рабов, в которой участвовала жена его брата. Внезапно он увидел, как распахнулась дверь дворца и из нее вышли двадцать рабов, мужчин и женщин, а среди них во всей своей красе шла жена его брата. Они подошли к источнику, где остановились, разделись и стали ждать в группе. Вдруг жена его брата крикнула: «Масуд! — Черный раб подошел и обнял ее. Остальные сделали то же самое, парами, и не останавливались, пока не зашло солнце. И все же в третий раз испытанным братьям было показано, как мало веры можно вложить в добродетель женщины. Во время путешествия они заметили, что, несмотря на самое пристальное наблюдение, жена Джиннаи стремилась предать своего честного мужа при каждом удобном случае.

Именно тогда султан Шахрияр принял страшное решение не оставлять в живых ни одной женщины, с которой он провел ночь любви. Он не должен быть предан снова. Если бдительность евнухов была настолько неэффективной, только смерть могла гарантировать верность. Так он намеревался поступить и с Шехерезадой, прекрасной и блистательной дочерью великого визиря; она должна была умереть на следующее утро после брачной ночи. Шехерезада знала, какая судьба ее ждет, но ей удалось перехитрить ревнивого мужа. Вместо того чтобы в полной мере насладиться короткими радостями любви, она начала говорить о литературе и рассказала мужу историю. И вот — султан так увлёкся ее рассказом, что забыл, что это его первая брачная ночь и что красивая молодая девушка рядом с ним обречена умереть на следующий день. Он дал ей немного времени, чтобы закончить свой рассказ, и так продолжалось тысячу ночей. Шехерезада всегда прерывала свой рассказ в самый волнующий момент и таким образом каждый раз добивалась отсрочки казни.

При всей своей жуткой красоте эта история, если отбросить ее восточные атрибуты, является лишь литературным жанром с более глубоким смыслом: эротическая литература может значить для человека больше, чем сам акт любви. Современные востоковеды обнаружили, что эта идея не является родной для Аравии, но, как и многое в «Тысяче и одной ночи», исходит из Индии. Во всяком случае, она появляется в двух старых индийских поэмах, рассказе о семи Визирях и Сукасаптати, в котором, когда женщина хочет пойти ночью к своему любовнику, ее муж отсутствует, умный попугай рассказывает ей длинную историю, всегда прерываясь в самый интересный момент со словами: «Я пойду завтра, если ты останешься дома сегодня вечером…»

Арабская авторская адаптация этой гениальной идеи, однако, характерна: в индийской версии морализаторская птица удерживает женщину от совершения прелюбодеяния, в то время как в гораздо более драматической арабской версии побеждает женщина: она помешала подозрительному, жестокому мужу посетить прелюбодеяния ее предшественников на ней. Это победа женского коварства над глупым самцом, который попадает в ее ловушку, даже когда считает себя абсолютным хозяином женщины. Это эпизод из вечной сексуальной войны, в которой победа всегда остается за женщиной. Но не только оружием духа она обязана своей победе; в конечном счете она сильнее, потому что мужчина физически подчинен ей гораздо больше, чем она ему. Самый сильный мужчина не может устоять перед красивой молодой женщиной. В этом секрет ее силы.

Это наиболее ярко показано в рассказе о сыновья царя Нумана (Nooman). Шаркан, могучий борец, которого ни один человек никогда не побеждал, ставит перед собой задачу победить молодую королеву Абрис. Вопрос должен быть решен матчем между чемпионом и королевой. Он, кажется, уверен в победе, потому что Абрис не Брунгильда[82], она всего лишь красивая молодая женщина. Но именно этот факт является роковым для Шаркана. В В «Тысяче и одной ночи» рассказывается, как они схватили друг друга, переплелись и боролись, пока его рука не обняла ее тонкую талию, а кончики пальцев не коснулись ее мягкого тела. Затем его конечности ослабли, и он вздохнул и задрожал, как персиковый тростник, когда дует штормовой ветер.

Учителя Корана не вполне понимали этот апофеоз женского коварства и превосходства. На востоке истории Alf Laila wa Lalla (Альф Лайла ва Лалла — ic?? ???? ? ???? — Тысячи и одной ночи) никогда не пользовались тем уважением, которого они достигли на Западе, после того как археолог Антуан Галлан сделал этот шедевр доступным для западных читателей в своем французском переводе в начале XVIII века. В арабских странах эти истории считались литературой для народа, которую рассказывали в кофейнях. И все же миллионы и миллионы слушателей загорелись от этих «лживых историй», записанной какой-то неизвестной рукой и почувствовали, что их молодость возобновилась, когда они слушали их. Ни одно литературное произведение не доставило большего удовольствия Восточному и Западному миру, не открыло им более глубокого проникновения в женскую сексуальную жизнь.