Лестница из оникса для мадам Ла Пайвы

Галантность, как и музыка, является международным искусством. Немало «львиц» были иностранками, и их знатная клиентура тоже состояла в основном из богатых иностранцев. Известным примером была Кора Перл (урожденная Эмма Черч), которая, прежде чем найти свою истинную профессию, неудачно дебютировала в «Орфее в Подземном Мире» Оффенбаха. Другим новобранцем со сцены была Маргарита Белланже, которая одно время причисляла к своим клиентам самого Наполеона III; позже она вышла замуж в Англии и закончила свои дни как почтенная хозяйка замка в Турени.

Еще более блестящим было возвышение Ла Пайвы, которая появилась на свет как дочь мелкого купца в Москве и была похоронена в мавзолее замка Нойдек в Силезии как графиня Хенкель Доннерсмарк.

Имя Пайва продолжало жить как своего рода символ роскоши и распущенности Второй Империи. Тереза Виллуа, урожденная Лахман, не так легко заслужила свои лавры. В молодости она вышла замуж за французского портного в своем родном городе. Брак был явно не удачен. Вскоре после рождения ребенка она собрала свои вещи и убежала — куда и с кем неизвестно. Она появилась в Константинополе, в Вене, в Берлине. Ее видели то тут, то там в казино больших водопоев, но как одну из многих; по-видимому, не особенно любимую ни Фортуной, ни любовью.

К 1841 году она была в Париже, Мекке всех женщин, желающих сделать романтическую карьеру. Даже там первые этапы были для нее трудными. Однажды, когда она в отчаянии сидела на скамейке на Елисейских полях, к ней подошли два светских джентльмена. Один из них (тот, кто записал анекдот) был известный писатель Арсен Уссе; другой, известный австрийский пианист Анри Герц, который когда-то познакомился с ней в Бад-Эмсе. Уссе взял ее на ночь; ее вторая встреча с Герцем имела более длительный результат. Хотя они никогда не были официально женаты, они жили вместе в течение нескольких лет как месье и мадам Герц. Она руководила музыкальным салоном, который соперничал с музыкальными салонами Жоржа Санд и Шопена, графини д'Агуль и Ференца Листа. Герц, однако, отправился в долгое американское турне, и в его отсутствие Тереза была слишком щедра на его деньги и свое сердце. Наступил перерыв, и ей пришлось начать все сначала.

Тереза Лахман, более известная, как Ла Пайва

Социальные контакты, которые она установила в предыдущие годы, облегчили это новое начало. Жюль Леконт — донжуан, который утешал вдову Наполеона Мари-Луизу в Парме, — прославил ее в прессе, а поэт и критик Теофиль Готье, один из великих деятелей романтической эпохи, оказал ещё более ценные услуги. Единственное, чего не хватало, — это денег на оплату счетов портних, но после визита в Лондон, во время которой она покорила сердце лорда Стэнли, решилась и эта проблема. Смерть ее первого мужа позволила ей приобрести звучное имя, выйдя замуж за маркиза Араужу де Пайву, который затем грациозно вернулся в Португалию. Теперь у мадам Пайвы было всё, что нужно женщине, чтобы стать «львицей».

К молодому прусскому графу Гвидо Хенкелю фон Доннерсмарку, который искал ее благосклонности, поначалу относились крайне нелюбезно, но когда выяснилось, что он только что унаследовал большое состояние от своего отца, ситуация предстала в новом свете. Она последовала за своим юным поклонником в Берлин и одарила его почти материнской любовью, потому что была на одиннадцать лет старше него, Хотя в ее газетах разница впоследствии сократилась до четырех. Но когда они вернулись в Париж, она всё ещё была на службе. Правда, она жила в роскошной квартире, но ей приходилось принимать таких людей, как принц художников Эжен Делакруа, папа литературы Сен-Бёв и модный философ Ипполит Тэн, в салоне, который ей не принадлежал. Граф Хенкель фон Доннерсмарк приступил к работе, чтобы исправить эту обиду. С его помощью Ла Пайва купила большой участок земли на Елисейских полях, прямо напротив скамейки, на которой Анри Герц однажды встретил ее в трудную минуту. Теперь мечта ее юности могла осуществиться; именно на этой сцене своих горестей она воздвигнет дворец, которому Париж во всем своем великолепии не сможет найти себе равных.

Десять лет прошли в строительстве. Сказочные истории ходили вокруг его приспособлений, которые поглотили несколько миллионов золотых франков. Одна только парадная кровать Ла Пайвы, как утверждалось, стоила 100 000 золотых франков, и когда она позволила своему испытанному другу Теофилю Готье заглянуть в ее ванную комнату, он воскликнул: «Это годится для султана из «Тысячи и одной ночи»!» На следующий день весь Париж знал об этом. Еще более сенсационной была ониксовая лестница, для которой комический драматург Эмиль Ожье предложил надпись (вольная адаптация из эпиграммы Расина): «Порок, как и добродетель, имеет свои степени». Когда «Отель Пайва», как все его называли, наконец был готов, Париж стал богаче произведением сомнительного искусства, который, однако, позже был найден достойным сохранения как часть исторического периода. Между тем Хенкель фон Доннерсмарк также купил своей возлюбленной великолепный исторический замок Поншартрен. После войны 1870 года он сделал ей самый ценный подарок: обручальное кольцо. К этому времени Ла Пайве было уже пятьдесят два года, а ему едва перевалило за сорок.

Отель Ла Пайва сохраняется до сих пор

Кажется парадоксальным, и честные уравновешенные граждане всегда будут удивляться тому, что такой хладнокровный и расчетливый человек, как Гвидо Хенкель фон Доннерсмарк, который был одним из ведущих финансистов и самых успешных предпринимателей своего времени, растратил целое состояние на такую женщину. Их удивление и даже возмущение были вполне обоснованны. Один только дворец на Елисейских полях стоил столько же, сколько тысяча рабочих получали в те дни жалованье за три года. Силезским шахтерам графа Хенкеля фон Доннерсмарка требовалось десять миллионов часов работы под землей, чтобы заработать столько же, сколько их благородный хозяин тратил на удовлетворение желаний Парижского светила любви.

Однако, как всегда, виновата во всём была Ева, а не Адам. Едва ли какая-либо женщина во второй половине XIX века подвергалась столь жестоким нападкам, как Ла Пайва. Однако у нее нашлись защитники даже за пределами узкого круга ее близких. В последние годы ее особенно хвалили за деловую хватку, и многие думали, что если она обойдется мужу в миллионы, то принесет ему ещё больше миллионов. По крайней мере, несомненно, что Ла Пайва была одной из немногих галантных дам, ставших великими деловыми женщинами.