Женщина покоряет сцену

Девушки, переодетые в мальчиков, — это пережиток эпохи галантности, которая получала необычайное удовольствие от всех форм сексуальной маскировки. Действительно, прошло много времени, прежде чем женщины смогли показать себя на сцене в таких костюмах. Завоевание сцены женщиной было трудным делом. Нападение шло с двух сторон: от низших и от высших социальных классов. Жена и дочери директора труппы бродячих актеров, исполнявших фарсы на базарной площади, должны были выступать, иначе труппа не смогла бы оплатить свой путь. Первая запись «революции сверху», появление женщин на придворных сценах, была очень робкой. Прорыв произошел из бального зала. Дамам всегда разрешалось танцевать при дворе. А раз так, то для них не могло быть неприличным демонстрировать свое мастерство на помосте или сцене, оснащенной техническими приспособлениями, принимая участие в балете. Аллегорические балеты, изображающие богов и героев древности и приправленные современными аллюзиями, стали модой в придворных кругах.

Сами князья с удовольствием принимали участие в этих представлениях. Они любили играть: это было, так сказать, частью их профессии, так как ежедневно практиковалось по отношению к их подданным. Свое прозвище Le Roi Soleil («Король-Солнце») Людовик XIV получил благодаря роли, которую он сыграл пятнадцатилетним мальчиком в ночном балете. Он не был первым танцором Королевского балета, поскольку его отец, суровый Людовик XIII, появился на сцене раньше него и танцевал в балетах, предпочтительно в комических ролях. А отец Людовика XIII, Генрих IV, был страстным поклонником балета, хотя сам предпочитал не танцевать, а стоять за кулисами, откуда можно было видеть балерин крупным планом.

Именно о Генрихе IV рассказываются первые любовные истории, связанные с балетом. Он неожиданно появился на репетиции, и одна из амазонок, Майл де Монморанси, направила свое копье точно в то место, где он стоял. Ситуация была щекотливая. Вспомнили, что один из предков короля, Генрих II, встретил свою смерть от удара копьем на турнире. На этот раз, однако, все прошло гладко. Копье прекрасной де Монморанси не было железным, как и ее сердце. Она стала любовницей короля, пока ее не заменила другая светская балерина, Майл Полет, дочь придворного банкира, Миля. Полет был последней любовницей галантного короля. Он как собирался навестить ее, когда кинжал фанатика Равальяка погубил его.

Французский придворный церемониал настаивал на соблюдении должной дистанции, даже в интимных кругах. Когда королева и принцессы танцевали в балете, ни один мужчина не мог быть в танце, а когда король танцевал, ни одна женщина не была допущена на сцену. Только в исключительных случаях допускались балеты mixtes, в которых джентльмены — но только из высшей аристократии — исполняли тот же танец, что и принцесса. Именно этот пункт этикета сделал «пародию» обычной в придворном балете. Там были либо только мужчины, либо только женщины, причем некоторые из них были одеты как представители противоположного пола.

Но маскировка секса только усиливала сексуальный стимул сцены. Как ни скромна была трактовка, как ни сдержанны были движения, тем не менее театр и прежде всего балет создавали эротическую атмосферу, которая не могла не затронуть ни стариков, ни молодых. Не было никакой необходимости даже выступать. Генрих IV показал состоятельным кавалерам, как подобраться к дамам сцены. Вскоре жизнь за кулисами частных театров, а также придворных театров, куда допускались профессиональные актрисы, стала совершенно свободной. Кавалеры пробирались в гримерные танцовщиц, певиц и актрис или приглашали их в промежутках в свои ложи, которые были устроены так, что там можно было поболтать или сделать что-нибудь ещё незамеченным. Писатели достаточно подробно остановились на социальной функции, выполняемой театральными ложами. Их эротическая функция была ещё больше. В XVIII веке в парижских театрах были ложи, задние стенки которых были занавешены, и в них стояли удобные диваны.

Все эти filles de l'opera (оперные девицы), хористки и артистки кордебалета, должны были не только хорошо танцевать и петь, но и свободно предоставлять свои прелести в распоряжение завсегдатаев театра, арендаторов лож. Звезды балета, естественно, стремились к большему. Из трех ведущих балерин царствования Людовика XIV две были обязаны своей славой главным образом их галантным приключениям. Только самая опытная актриса из трех, Мари Саль, не интересовалась мужчинами: она была лесбиянкой. Ее соперница, Камарго, родившаяся в Брюсселе в старинной семье испанской знати (ее дядя был великим инквизитором), была соблазнена ещё совсем молодой неким графом де Меленом. Впечатляющий список ее более поздних любовников включал герцога де Ришелье и графа де Клермона.

Любовная карьера третьей, Барберины, была ещё более авантюрной. Ее настоящее имя было Барбара Кампанини. Она покинула свой итальянский дом в очень раннем возрасте и сделала хит в Париже с гротескными танцами, через которые, однако, знатоки распознали ее настоящую красоту. Французские аристократы и английские лорды сражались за нее на дуэлях. Фридрих Великий нанял ее для своей оперы в Берлине, и когда она задержалась в Венеции, наслаждаясь любовным романом вместо того, как она должна была быть в Берлине, он послал в Сенат Венеции официальное требование о ее экстрадиции. Как бы невероятно это ни звучало, Барберина была насильно доставлена в Берлин.

Портрет Барбары Кампанини «Барберины» (1721–1799)

Школа Розальба Карера

Но этот каприз вскоре был забыт. Место, которое она заняла в обществе Берлина и Потсдама, было таким, какого не достигал ни один другой художник ни до, ни после. Король, как правило, не большой поклонник женщин, был постоянным гостем в ее доме, и был совершенно безутешен, когда она вышла замуж за сына великого канцлера, Cocceji, и отправилась с мужем в Силезию. Брак вскоре распался, но любовная карьера Барберины была закончена. Подобно Камарго, она проводила вечера своих дней в благочестивых делах. Она основала и возглавила особенно строгий монастырь для благородных дам, которые должны были ходить в серых платьях для покаяния. Фридрих Вильгельм II вознаградил ее за заслуги, создав графиню Баршау и наградив ее гербом с девизом Virtuti Asylum.[110]

Тем временем в Парижской опере взошла новая звезда, превзошедшая всех своих предшественниц если не в художественном таланте, то уж точно в скандальном разнообразии любовных похождений. Это была Мари — Мадлен Гимар. Она жила в небывалой роскоши, но использовала часть больших сумм, которые ее таланты и обаяние приносили ей в щедром покровительстве искусству. Революция положила конец ее славе, и она умерла в полной нищете. Эдмон де Гонкур написал трогательный рассказ о ее жизни. Многие её современники лелеяли менее приятные и продолжительные воспоминания о ней, так как она заразила сифилисом некоторых своих любовников, в том числе принцев и герцогов. Это действительно не было редкостью среди вельмож мира любви. Принцесса Лизелотта Пфальцская пишет о дворе Людовика XIV, что принц Фридрих Карл Виртембургский заразился той же болезнью от танцовщицы Дехат (Dechats) и умер от нее.