Фигура Дона Жуана

В литературе Контрреформация тоже мало что сделала для изгнания секса. Пасторальные пьесы, вошедшие теперь в моду, были менее остры, чем комедии Макиавелли и Аретино, но не менее чувственны. Поцелуй на сцене занял место всего остального, и было необычайно много поцелуев и разговоров о поцелуях. Романсы и лирика, однако, не останавливались на этом, а описывали более интимные процессы любви так же явно, как и в эпоху Возрождения. Декамерон Боккаччо был снова выпущен после того, как комиссия богословов вычеркнула несколько отрывков, и ему подражали везде, даже в Испании, где Los Cigarrales de Toledo Тирсо де Молины и Los tres Maridos Burlados показали, что супружеская мораль не сильно изменилась со времен Трентского собора.

Тирсо де Молина, иначе Габриэль Теллез, также является изобретателем литературной фигуры, которую потомство превратило в общий тип: Дон Жуан, ненасытный охотник за женщинами, сексуальный авантюрист, который в конце концов погиб от своих грехов. Молина, написавший более четырехсот пьес для театра, конечно, сам не понимал, какой хит он сделал, когда El Burlador de Sevilla y el Convidado de Piedra (насмешник Севильи и гость статуи) впервые был исполнен в 1630 году. Это была одна из бесчисленных мелодрам «плаща и кинжала», в которых пылкие кавалеры сражались на дуэли и убивали ради женщины и в результате встречали заслуженный плохой конец.

Действие «Дон Жуана» Молины происходит в Средние века; его печальный герой, Дон Хуан Тенорио, совершает свои злодеяния не только в Севилье, но и в Неаполе. Он уже соблазнил одну светскую даму и двух девушек из народа, а теперь разыскивает свою четвертую жертву. Однако его особая греховность заключается не столько в количестве жертв, сколько в его цинизме. Убив отца добродетельной Доны Аны, он бросает подозрение на другого кавалера и, что ещё хуже, издевается над каменным изваянием убитого им человека, благородного дона Гонсалеса де Уллоа. Затем призрак Дона Гонзалеса хватает злодея за руку и уносит его в ад.

Таким образом, это была скорее злодейская история убийства с ночными дуэлями, церковными призраками и адским огнем, чем наказание сексуального распутника. Зрители драмы, однако, чувствовали, что видят перед собой фигуру, которую все они знали, но никогда прежде не видели в такой узнаваемой плоти и крови — бессовестного сексуально ненасытного, который неизбежно становился преступником. Кабальеро, в которых таилась даже искорка донжуана, порядочные юноши, потерявшие своих девушек из-за более ловкого ухажера, суровые отцы семейств, молодые женщины, потерявшие свою добродетель, даже невинные девственницы, тайно ожидавшие донжуана, к концу второго акта все были единодушны: пусть дьявол улетит с этим негодяем! Так он и сделал. В конце третьего акта баланс вины был восстановлен, правосудие свершилось, правда, не с помощью полиции, которая опять потерпела неудачу, а благодаря вышестоящему судье.

Драма имела огромный и мгновенный успех. Она появилась в книжном виде сразу после своего первого сценического выступления. Итальянцы завладели материалом, Мольер взял его у них, Лоренцо да Понте обработал его в либретто для оперы Моцарта, Байрон сделал из него сатиру, Николаус Ленау скрутил его в меланхолическое настроение, и многие другие пробовали свои силы в этом, вкладывая в него все больше нюансов. Таким образом, Дон Хуан был неисчерпаем и неразрушим, подобно природной силе секса.

После того как Дон Хуан завоевал мир, филологи принялись искать его истинное происхождение. Был ли способен изобрести такую фигуру такой в остальном не исключительно оригинальный писатель, как Тирсо де Молина? Или его истинным отцом был какой-то более великий гений, такой как Кальдерон? Итальянский историк литературы показал, что легенда о Дон Жуане не была специфически испанским продуктом, но следы её были найдени во всем мире, особенно в Италии. Это, опять же, ранило гордость испанцев, которые вполне понятно хотели сохранить для Севильи славу колыбели Дона Хуана. Чтобы доказать, что герой Молины, Дон Хуан Тенорио, был истинным сыном Севильи, они раскопали из старых архивов его «прототип» — богатого гражданина по имени Мигель де Манара, который после жизни, богатой любовными связями, передал свое земное богатство монастырю Каридад, и памятник которому долго стоял в Севилье, напротив церкви Каридад.

То, что Манара был великим грешником, прежде чем стал смиренным кающимся, подтверждается его собственным завещанием: «я, Мигель де Манара, — читаем мы, — служил Вавилону и дьяволу, его князю, с тысячью мерзостей, актов высокомерия, прелюбодеяний, богохульств, скандалов и грабежей. Мои грехи и мои проступки неисчислимы, и только великая мудрость Божья может рассказать их все. — Дальнейшие исследования показали, что Манара действительно родился в Севилье, но в корсиканской семье, и что его настоящее имя было Винсентело де Лека. Поскольку Корсика в то время принадлежала Италии, несколько народов могли претендовать на долю славы, произведя оригинал Дона Хуана. Неоднократно звучали разговоры — в последний раз весной 1955 года — о канонизации кающегося грешника.

Между тем известно, что Мигель де Манара родился в Севилье 3 марта 1627 года, то есть всего за три года до того, как пьеса Молины увидела свет, а первые три года жизни слишком коротки даже для того, чтобы родившийся Дон Жуан мог прославиться как соблазнитель и охотник за женщинами. Поэтому литературный Дон Жуан должен отказаться от этой конкретной модели. Можно, однако, свободно признать, что он не был продуктом свободного воображения поэта. В эпоху, когда этот человеческий тип обрел осязаемую форму на сцене, в Испании, как и в других странах, среди великих лордов, а также среди меньших людей, было много Дон Жуанов, которые заканчивали свою греховную жизнь иногда в запахе адского огня, иногда нет.