Прейскурант на проституток

Как и во все революционные периоды, рынок продажной любви процветал. Поскольку пропаганда и пресса теперь были свободны от ограничений во Франции, мир — и потомство — узнали много нового о рассматриваемых институтах. В первую годовщину 14 июля в Париже был опубликован прейскурант, в несколько партий, борделей, maisons de rendezvous и женщин, работающих за свой счет; она называлась «Tarif des filles du Palais-Royal, lieux circonvoisins et autres quartiers de Paris, avec leurs noms et demeures» (Тариф девушек Пале-Рояля, соседних районов и других частей Парижа с их именами и адресами). Автор в своем предисловии утверждал, что оказывает патриотическую услугу, предоставляя таким образом информацию бесчисленным посетителям, которые приезжали в Париж на национальный праздник, и кроме того, «каждый день привлекались сюда любовью к свободе».

Что бы редактор ни подразумевал под словом «свобода», список был длинным и заманчивым. Визит к г-же Дюперон и ее четырем барышням стоил, как мы узнаем, двадцать пять ливров (в то время столько же золотых франков), тогда как в Викторине или Пейзане любовь можно было купить за шесть ливров и бокал пунша. Одна особенно известная дама, «Вакханка», имела градуированный тариф: шесть ливров для молодых джентльменов и двенадцать для старших. Были, конечно, и галантные дамы с особыми светскими качествами и собственными роскошными апартаментами, и другие, готовые присматривать и развлекать туриста в течение всего его пребывания в Париже. Одна из комедий Коцебу построена вокруг одного из них.[124]

Полиция предоставляла галантности некоторую свободу передвижения, но новые люди, сидевшие теперь в парламенте, были более суровы. Уже в июле 1791 года Учредительное собрание установило, что проститутки, чье поведение угрожало общественному порядку или оскорбляло нравственность могут быть арестованы. Два года спустя якобинцы в парижском городском парламенте приступили к великому очищению. Однажды днем в июле 1793 года Пале-Рояль, центр полусвета, был внезапно оцеплен. Женщины и их гости опасались худшего, но полиция лишь тщательно изучала политические записи жриц Венеры. Однако несколько месяцев спустя этот вопрос был поднят уже всерьёз. Добродетельный и энергичный Шометт сам взял на себя ответственность за чистку, и тротуары Парижа были очищены от всех грешников именно в тот момент, когда террор был в самом разгаре, при Робеспьере. Но женщины пережили Робеспьера. Едва он ушел, как они вернулись в свои обычные места, и начался один из самых экстравагантных периодов, которые когда-либо видел Париж.