Предтеча Кинси

Новая система знакомства с мужчиной, очевидно, таила в себе свои опасности, какими бы осторожными ни были родители. Что происходит, когда молодые люди, разгоряченные танцем, заходят слишком далеко, устраивают тайные свидания и, возможно, даже вступают в сексуальные отношения, возможно, с катастрофическими результатами для девушки? Буржуазия всё ещё придавала большое значение сохранению девственности девушки до замужества. Как далеко это было достигнуто трудно догадаться, так как муж, который обнаружил в брачную ночь, что он не был первый, теперь уже практически не имел оснований для оспаривания брака. Родители также очень беспокоились не о том, чтобы их дочери не лишились девственности преждевременно, а о том, чтобы они не произвели на свет незаконнорожденных детей, ибо в этом случае их надежды на брак и честь их семей исчезли. «Мария Магдалена» Геббеля (1843) изображает этот конфликт в мелкобуржуазной семье; но взгляды зажиточных средних классов от них не отличались.

Однако запрет на добрачные половые сношения для женщин, как правило, не обеспечивает чистоту брака; скорее, он наносит ущерб моногамии. Любопытство, которое не является наименее сильной причиной полигамии, было таким образом перенесено в супружескую жизнь. Женщины, имевшие опыт общения с другими мужчинами до брака и знавшие, что между ними нет большой разницы, принимали строгую моногамию после брака легче, чем те, для кого новый мужчина испытывал трепет нового опыта. Это может быть одной из причин, почему супружеские измены были так часты во Франции, где до начала нынешнего столетия девушки из семей среднего класса содержались под очень строгой сексуальной дисциплиной до брака и почти всегда получали образование в женских монастырях или школах-интернатах.

Тот факт, что со времен Средневековья женская неверность была излюбленной темой французской литературы, породил преувеличенное впечатление, что прелюбодеяние — это французская специальность. Статистика разводов, полицейские отчеты и наблюдения социологов и исследователей сексуальных привычек показывают прямо противоположную картину. В немецком документе периода Бидермейера[143] автор, который был членом нескольких ученых обществ, появляется как предтеча Кинси. В 1840-х годах он провел частное расследование ста браков и пришел к выводу, что из ста сорока восьми были несчастливы, тридцать шесть безразличны — то есть безнравственны, несмотря на то, что супруги жили вместе мирно — только пятнадцать счастливы и один совершенно добродетелен. Другая классификация тех же ста браков насчитывала пятьдесят один как «распущенный и распутный» и четырнадцать как «целенаправленно аморальный». В тридцати несчастливых браках виноват был муж, а в двенадцати жена. В пятнадцати браках имели место профессиональные пороки и сводничество.[144]

Мы не можем гарантировать точности этих поразительных цифр. Составление точных статистических данных о супружеской неверности нелегко даже сегодня, и, должно быть, тогда было намного сложнее. Но даже если процент моральных, аморальных и полностью испорченных браков не совсем корректен, и даже если число наблюдаемых случаев слишком мало для безопасного обобщения, это исследование тем не менее показывает, что прелюбодеяние не было редкостью даже в Германии, ни среди жен, ни среди мужей. Главное различие, по сравнению с Францией, по-видимому, состояло в том, что в Германии браки, ставшие невыносимыми, распадались, а на других набрасывался покров милосердия. Развод был самым легким в Пруссии, где закон признавал непреодолимое отвращение в качестве основания для развода и разрешал расторжение брака, когда обе стороны соглашались. Благочестивый король Фридрих Вильгельм IV, чей собственный брак был бездетным, пытался ужесточить закон о разводе, но безуспешно.

Этот суровый монарх ещё больше желал отучить своих подданных от соблазнов домов славы. Возможно, на него повлияли личные переживания; во всяком случае, он умер от ползучего паралича, то есть от последствий сифилиса. Его усилия по улучшению нравственности своих подданных привели к упразднению борделей в Берлине в 1844 году. В 1780 году, при Фридрихе Великом, в Берлине было около сотни таких домов, каждый с семью или восемью девушками;[145] довольно большое число для города с населением едва 150 000 человек. Однако при Фридрихе Вильгельме III полиция неоднократно принимала меры, и их число резко сократилось. Когда был введен полный запрет, осталось только двадцать шесть борделей, но некоторые из них были крупными заведениями; число зарегистрированных проституток борделя составляло 240.

Отмена имела обычные результаты — те же, что наблюдались при закрытии борделей во Франции в 1946 году: увеличение числа притонов и уличной проституции. В этой последней области, в частности, Берлин в течение нескольких десятилетий возглавлял все европейские столицы.