Страна разводов

Современные историки Рима предполагают, что доисторическое общество Италии было беспорядочным, и что следы этого сохранились во времена царей.[57] Наличие неприличных обрядов в честь бога Mutuus Tutunus даёт основание предположить, что брак был изначально отнюдь не моногамным учреждением. Это был своеобразный акт посвящения. Сексуальная активность началась очень рано: в двенадцать лет с девочками и в четырнадцать с мальчиками. Соображения демографии, возможно, были здесь одним из факторов, поскольку до тех пор, пока римляне не почувствовали себя достойными своих соседей, они всегда были чрезвычайно заинтересованы в приросте населения. Побуждение, однако, исходило от полового инстинкта, а не от политики. В Риме, как и в Греции, прерывание беременности всегда было законным.

В древнейшие времена брак обычно принимал форму покупки жены. Однако, если мужчина мог приобрести жену без согласия ее отца и прожить с ней в течение года, то этот союз становился законным браком через usus; только если можно было доказать, что жена провела три ночи вдали от дома, отец имел право вернуть ее.

Возможно, у нее были причины сожалеть об этом, потому что в раннем Риме отец семейства, глава семьи, обладал абсолютной властью над своими детьми, как сыновьями, так и дочерями. Он даже мог убить их или продать в рабство. Эта ужасная patria potestas вышла далеко за пределы всего известного в Греции; она напоминает скорее Вавилон. На практике, однако, это вскоре было ограничено правилом, что отец не должен действовать по своему первому побуждению. Он должен сначала проконсультироваться с семейным советом, состоящим из друзей, а также родственников. Он постепенно утратил способность распоряжаться своими сыновьями, и его интерес к дочерям сократился до денежного. Брак дочери приносил что-то ее отцу, так что даже девочки имели ценность.

Но примерно в то же время, что и в Афинах, и по тем же причинам остро встал вопрос о браках между богатыми и бедными. Первая письменная летопись римского права, Двенадцать таблиц (457–449 до н. э.), запрещала браки между патрициями и плебеями. Однако в Риме секс оказался слишком сильным. Всего через несколько лет после того, как этот закон был увековечен в бронзе, он был отменен. В Риме, как и в Греции, любовь в высшем обществе была непосредственным поводом для этого. Римским двойником Перикла был некий Аппий Клавдий, надменный патриций, один из тех самых декабристов, которые только что запретили брак между патрициями и плебеями. Потом он сам безумно влюбился в молодую плебейку, которую хотел сделать своей любовницей. Но девушка, носившая подходящее имя Вирджиния, не была Аспазией. Она была дочерью офицера и помолвлена с народным трибуном. Чтобы спасти честь семьи, ее отец зарезал девочку на форуме. Инцидент привел к восстанию армии, которое вынудило патрициев уступить и санкционировать смешанные браки с плебейскими девушками.

История добродетельной Виргинии и ее жестокого, но принципиального отца, кажется, необычайно близко соответствует той картине, которую до сих пор часто рисуют в древнеримской семейной жизни: неумолимый pater familias, благородная девушка, невинная жертва классовой войны, а рядом с ней столь же благородный паладин свободы и справедливости. Не хватает только величественной Матроны, расхаживающей по залу в длинной, с пурпурной бахромой столе или сидящей на табурете и ткущей одежду для мужа.[58] Жены в Риме были, несомненно, лучше, чем в Греции, хотя в самый древний период права мужа на них были столь же обширны, как и на его детей. Он мог убить их или продать. По-видимому, однако, сила жизни и смерти редко применялась. Позже мужья теряли его по закону, за исключением тех случаев, когда они ловили своих жен на месте преступления: при императорах даже этот пережиток домашнего линчевания исчез.

Причины изменения были экономические. Рим перестал быть заросшей деревней, женщины которой помогали мужьям в поле или пасли скот. Мужчины зарабатывали семейный доход, в то время как женщины должны были только заботиться о домашнем хозяйстве. Соответственно, их экономическая ценность снизилась. Цена, ранее уплаченная женихом своему тестю по браку, уступила место приданому. По-видимому, сначала это была форма компенсации мужу за то, что он взял на себя расходы по содержанию жены. Но так как мужья не всегда поступали очень благоразумно, то свекры предпочитали отдавать приданое жене, а так как раздел имущества нередко приводил к ссорам, то свёкры шли ещё дальше и сохраняли отцовскую власть над своими дочерьми даже после замужества.

Это делало жену очень независимой от мужа. Если она выполняла свои супружеские обязанности, то муж ничего не мог сделать против нее, и даже некоторая распущенность в отношении брачных уз не сразу приводила к кровавой трагедии — за редким исключением римляне не были буйными Отелло. Когда стало очевидно, что брак не сработает, его расторгли. После Второй Пунической войны разводы увеличились. Теперь женщины могут подавать на развод, если для этого имеются достаточные основания. Судьи стали менее строгими в определении того, что составляет такие основания. Если муж долго отсутствовал, жена могла найти себе другого мужа. В итоге призыв мужа на военную службу был сделан достаточным основанием для развода. При императорах достаточно было простого заявления одной из сторон, чтобы расторгнуть брак.

Часто дела не заходили даже так далеко; более дружественное соглашение все же было достигнуто. для мужчины стало обычной практикой в обществе, передать руку своей жены другу. Даже такой образец римской гражданской добродетели, как Катон Младший уступил свою жену, столь же почтенную Марсию, Гортензию, потому что Гортензий хотел иметь от нее детей. Первая жена Октавиана, Ливия, была передана ему Клавдием, ее бывшим мужем; это не помешало ей стать первой императрицей Рима и пользоваться всеми почестями, сопутствующими этому званию.

Слово «цессия», по-видимому, перекликается с первобытным взглядом, который рассматривал римскую жену как движимое имущество, находящееся в свободном распоряжении ее мужа, как корову или предмет мебели; но на самом деле всё изменилось. Несомненно, что при покойной Республике жена не могла быть передана другому мужчине против ее воли. Это не было произвольным актом, продажей или сводничеством; просто дружеская договоренность между тремя сторонами брака, который оказался неудовлетворительным по физическим или иным причинам. В большинстве случаев брак уже распался, и «уступка» только санкционировала прелюбодеяние жены. Вместо того чтобы прибегать к варварским мерам, дозволенным ему древним Римским законом — и вновь требуемым от мужей в более поздние века их рыцарским кодексом, — мужчина просто передавал свою жену ее любовнику. Больше не было семейных вендетт по отношению к женщинам; римские граждане были слишком прозаичны для этого.